Оставив Андрея разбираться с картой, я вышел и успел ещё заметить мелькнувший за углом красный башмак с помпончиком.

Догнал его на лестнице.

- Семен Макариевич, вы к себе?

- Да уж. Набегался тут с вами. Кофе хочу попить.

- Не угостите?

- Милости прошу.

- Вот и славно. Хочу вас попросить, Семен Макариевич, составить мне полный список, где кто проживает. С номерами комнат... Хотя здесь я что-то номеров на дверях не видел.

- Правильно. Здесь, извините, дом. Дом с большой буквы, а не отель какой-нибудь пятизвездочный. Здесь усадьба!

- Ладно, ладно. Тогда попрошу план комнат с точными указаниями и фамилиями их обитателей.

- Это можно.

Мы дошли до его двери.

- Прошу вас, - с достоинством пропустил он меня вперед.

Усадив меня, он набрал воды в чайник "Тефаль", и, пока готовил чашки, вода уже вскипела.

- Я, каюсь, привык к растворимому. Не возражаете?

- Ну что вы, Семен Макариевич.

Я вытащил пачку сигарет.

- Вам не предлагаю. Вы будете курить сигару? Или возьмете?

- Нет уж, - отрезал он. - С возрастом начинаешь ценить привычки.

Открыв коробку с сигарами, он достал недокуренную половину и чиркнул зажигалкой. Я прикурил от своей.

Глотнув кофе, я сказал:

- А теперь, уважаемый Семен Макариевич, я хотел бы послушать более подробный рассказ о том, как вы здесь оказались.

- Я же вам уже рассказывал, - удивился он. - Но если хотите...

- Курагин упоминал, что перехватил вас в Кремле, но вы вчера не говорили об этом.

- Хорошо, расскажу.

Он откинулся в кресле и так же, как вчера, нацелившись округлившимся ртом в дальний угол потолка, попытался выдуть кольца дыма. Как и вчера, кольца ползли размытые, жидкие, быстро теряющие форму.

- Помните, когда мы с вами столкнулись, я регистрировал банк. Думал к обоюдной выгоде пристроиться под крышу канцелярии патриарха. Я рассчитывал на льготных условиях зарегистрироваться под малый капитал. Банкиров уже тогда начали отстреливать, а сюда, я думал, никакая братва не сунется: все-таки патриарх. В общем, рыскал я тогда по всей Москве в поисках недостающих двух-трех миллиардов рублей (цены были другие, помните?). Меня и вывели на Курагина.

Он ещё больше развалился в своем кресле, вытянул ноги в вязаных трикотажных синих чулках и этих бесподобных красных башмаках, которые носил столь привычно ловко. Не заботясь уже о кольцах погружаясь в сладостные воспоминания, выдул толстую струю дыма.

- Целая операция была. Мошенников тогда расплодилось ужас сколько. А страсть Михаила Семеновича ко всяким дворцовым игрушкам-финтифлюшкам уже тогда была известна. В Кремль пройти было элементарно. Были бы деньги, Спасскую башню продали бы, не задумываясь. Одели меня примерно так же, как и сейчас, представили всекремлевским мажордомом, документики выписали все чин чином. Я должен был перед тем, как примут Курагина (не знаю, по каким-таким делам), успеть поводить его

вроде экскурсовода, ну и закинуть удочку насчет регистрационного капитала православного банка.

Он покачал головой.

- Все было, конечно, шито белыми нитками. Но это сейчас так кажется. А тогда, знаете, было доступно все. Человек мог быть с утра нищим, а к вечеру уже переводил в Швейцарию сотни миллионов баксов. Ей-богу! А какой был массовый падеж нашего брата!.. Не знаю. Поводил я Курагина по вечным дворцовым залам и думаю: чего я, мол, лезу? Все равно когда-нибудь уберут меня как агнца. И даже не на заклание, а так, под забор, в какую-нибудь канаву. Я ведь всегда сам по себе, ни к

какой бандитской группировке не относился.

Он оживился, повернулся ко мне.

- Бог все-таки есть. Услышал меня, мысли мои, впервые искренние, уловил. Курагин мне тут и предложил идти к нему мажордомом. Не обидит и все такое. Я на следующий день позвонил ему и согласился. Я здесь уже несколько лет и заработал достаточно, чтобы спокойно дожить свою жизнь бестолковую. Я ведь по профессии астроном, уважаемый Иван Сергеевич. Черт меня дернул сначала астрологией бедным людям мозги затуманивать, а потом... Нет, все.

Слушая его самовосхваления - а чем ещё это было, как не попыткой похвастаться? - я, однако, уверился, что Семен Макариевич, он же отец Георгий и так далее, вряд ли замешан в похищении Ирины. Эту страницу можно спокойно перевернуть, дело закрыто.

Я допил кофе, потушил окурок в пепельнице и вышел, оставив за дверью жителя карточного домика, в шутовском наряде с блестками счастливо встречающего старость.

ГЛАВА 14

ХОЧЕШЬ ЖИТЬ - ГОТОВЬСЯ К БЕГСТВУ

Я все-таки ещё раз вернулся к нему. Вернулся, чтобы спросить, где поместили Валеру Синицына? Оказалось, ему с самого начала выделили квартиру? номер? (не знаю уж, как называть, в общем, апартаменты) - в левом крыле, недалеко от хозяев, где в основном и проживал обслуживающий персонал.

Еще раз напомнив, чтобы для меня к вечеру была готова схема расположения комнат с именами жильцов, я покинул наконец Семена Макариевича.

Дверь, за которой жил Валера, я нашел быстро. На всякий случай тихо постучал. Если он спит, я не хотел его тревожить. Он не отозвался. Для очистки совести я нажал на дверную ручку. Дверь приоткрылась. Либо он не запирался, либо ему вчера не хватило сил запереть дверь.

Я вошел.

Расположение комнат и обстановка здесь были примерно такие же, как и у меня: буфет, холодильник, диван, кресла. С одной стороны ванная комната, с другой - дверь в спальню.

Я заглянул в спальню. Валера, укрытый простыней до самого подбородка, лежал с закрытыми глазами. Спал.

Я подошел ближе. За ночь его лицо посинело, местами позеленело и к тому же опухло.

Вид его был ужасен. Я с дикой злобой вспомнил Арбатова: Валера как-никак был моим коллегой. Хоть и бывшим. Забывшись, я засопел от ярости и возмущения.

- Кто? Не надо! Кто здесь?!

Моя несдержанность привлекла внимание. Валера сел в кровати и пытался разглядеть меня сквозь заплывшие щели век.

- Это я, Фролов.

- Фролов?!

- Я, я. Все нормально, лежи.

Я почти насильно стал укладывать Валеру. Несмотря на его лихорадочное сопротивление, мне это удалось, хотя попытки вскочить повторялись. Его состояние я бы охарактеризовал как некоторое психическое расстройство и почти пожалел, что пришел и нарушил хоть и болезненный, но покой.