Когда граф выходил из комнаты, ему вдруг почудилось, что он слышит протяжный крик такого безбрежного отчаяния и страдания, что он покачнулся и чуть было не упал. Он подбежал к окну.

- Ты слышал что-нибудь? - крикнул Морген проходившему внизу конюху.

- Нет, господин, - ответил конюх.

- Крик. Чей-то крик... Ну, говори, слышал или нет?!

- Я ничего не слышал, господин...

- Значит, ничего не слышал и я, - проворчал граф. Но в ту же ночь его разбудил тот же крик. Лишь тогда он понял, что художник все же выполнил задание.

"Картина - это образ его души, то, что в нем! - лихорадочно думал Мортен. - А самое важное в картине то, чего на ней нет! А нет - художника!! Человека, глядящего на свою камеру... Вот что изображает картина - разум художника, состояние его души..."

Морген сорвался с ложа и побежал к одинокой башне. Он так быстро взбирался по ступеням, что, добравшись, едва мог дышать. Вошел в комнату. Сел на лежанку перед картиной. И снова услышал крик. Собственный.

8

Труп графа Мортена нашел палач и разрыдался; его собственная жизнь неожиданно потеряла смысл. Предсмертный вопль графа слышали множество людей. Все как один клялись, что не забудут его до конца дней своих.

Тело графа валялось на лежанке в верхней комнате каменной башни, которую называли еще Одинокой. Мертвые глаза были устремлены на последнее творение заточенного здесь художника. Впоследствии очевидцы говорили, а бродячие менестрели подхватывали, что в глазах Мортена застыли нечеловеческий ужас, боль, страдание.

И экстаз.

Ольштын. апрель 1993 г.