Владимир О. Соболевский

ИХ КТО-ТО ДЕРГАЕТ ЗА ВЕРЕВОЧКИ

Романюку снилось, что его будит сам командир части - подполковник Горобец, а он ему отвечает что-то типа "Ну еще одну минутку, мамочка, пожалуйста!" Потом он понял, что его будят действительно. Но всего лишь сержант Чумак.

Романюк резко поднялся и сел на кровати.

- Сколько уже?

- Без десяти два, - сказал Чумак, - Быстрей давай одевайся. Кардан уже встал.

Кардан - это дежурный по части сегодня, прапорщик. Он всегда присутствует на смене наряда ночью - ему нравится будить спящего на посту часового.

Романюк одел под афганку теплый свитер, который привез из дому, и все заправил в штаны - по ночам уже становится холодно - и пошел в оружейку.

Все прошло как всегда. Он уже не первый раз ходил в наряд часовым. Все, конечно, проходило не по уставу, а побыстрей.

Смена пришла на территорию. Чумак по дороге свистнул. Кардан посмотрел на него, но промолчал - если часовой спит, то все равно не услышит. Что и требовалось доказать - часового не было в положенном для смены месте. За 10 лет службы в ПВО прапорщик разузнал все нычки, где могут спать часовые в любую погоду. После нескольких дежурств с новичками Кардан мог наверняка сказать, где тот спит. Конечно, были такие солдаты, которых он ни разу не заставал спящими, когда приходил на смену. Но где гарантия, что они не спали до этого момента, а потом, повинуясь внутреннему будильнику, просыпались и были в нужном месте в нужное время. Тот же Романюк - служит уже больше года, 10 месяцев ходит часовым. И никто из дежурных по части ни разу не заставал его спящим на посту. На приемном центре - было пару раз, но то совсем другое дело. Там грех не спать между проверками связи. А когда тебя вызывают, то приемник так пищит морзянкой, что мертвый проснется. Нельзя сказать, чтобы прапорщику не нравились такие солдаты. Но относился он к ним с подозрением - ему не нравилось то, что он не мог поймать солдата спящим. Ведь он считал, что все солдаты спят в карауле. А Романюк был вообще себе на уме, как не без оснований считал Кардан, и еще несколько офицеров, с которыми он обсуждал эту тему за поллитрой...

Вот и сейчас часовым был Шаповаленко. Значит искать его надо где-то возле будки высотомера. И точно - солдатик дрых, привалившись боком к колесу, и крепко держал автомат обеими руками, прижав его к груди, да еще и похрапывал.

- Не спи, моряк, проспишь пучину! - гаркнул ему в ухо Кардан, и Шаповаленко вскочил, что-то хотел сказать, но увидел прапорщика и стал усердно отряхивать и поправлять форму. Затем выпалил:

- Товарищ прапорщик, за время моего дежурства никаких происшествий не было, - с каждым словом энтузиазм Шаповаленка убывал.

- Проспал ты все происшествия, идрить твою за ногу! - Кардан остался недоволен тем, что не смог сыграть над солдатом свою любимую шутку - забрать у спящего автомат, а потом наблюдать, как тот глядит по сторонам, и выкручивается. Шутка, если ее получалось провернуть, всегда удавалась. Хотя солдаты и знали о ней, но поди пойми - действительно ли Кардан забрал автомат или кто-то другой.

- Ладно, солдат, пошли в казарму, - по уставу требовалось еще проверить пластилиновые печати на замках гаража, складов, мастерской и прочих объектов на территории. Но...

- Рядовой Шаповаленко дежурство сдал!

- Ефрейтор Романюк дежурство принял.

- Ефрейтор, а лычек не носишь, - проворчал прапорщик. Он знал, но не понимал этого никак, что солдаты не любили это звание и ефрейторские лычки носили неохотно. И старались не попадаться без них на глаза Горобцу, - а то потом каждое утро в течении недели будет строить и проверять наличие оных.

Прапорщик, Чумак и Шаповаленко ушли. Романюк начал обход. Что бы там не думали, он спал на дежурстве всего один раз. На самом первом. Зимой. И чуть это не стало его последним дежурством и последним днем, а точнее - ночью, в жизни. Но никто в части об этом не знал. Даже домой он не написал. С той ночи он просто не мог заснуть в карауле. И все оставшееся время бродил по территории. Но он нашел способ, для себя, как скоротать медленно ползущие часы дежурства - он напевал в полголоса песни любимых групп, какие помнил. На ходу или сидя на вышке. Правда, вышка - это условное название. На самом высоком холме, и на единственном, поставили будку - три стены по пояс и крыша. В ней полагалось находиться часовому днем и наблюдать за территорией. А ночью положено было ходить по дороге, которая вела от казармы мимо приемного и через территорию к радиолокационному комплексу "Гроза-1" - нескольким будкам-прицепам, "ответчику" и огромному сдвоенному локатору. Сейчас он выделялся на фоне ночного звездного неба силуэтом огромной пирамиды со срезанной верхушкой. На нем всегда нес боевую вахту Кисель. Он почти не вылазил из комплекса - там спал, духи ему туда носили жратву, его даже в наряды не ставили. И когда он приходил в казарму - это было событием дня.

Справа от дороги, если идти к комплексу, на территории был высотомер, гаражи, сад, мастерская и дальше - офицерские огороды. Слева - четыре врытых наполовину в землю склада НЗ, ГСМ и "вышка". Правда мало кто знал, есть ли в гесеэме что-нибудь или нет, но он все равно был номером один среди охраняемых объектов. После огородов.

Романюк двинулся в сторону "Грозы" и локатор стал надвигаться на солдата черной исполинской тенью. На территории почти не было освещения за исключением прожектора и нескольких лампочек возле гесеэма. Но они еще больше сгущали тени там, куда их свет не доходил. И в ясную погоду ночью небо было усыпано звездами и даже бледной змеей протянулся Чумацкий Шлях над головой. А спутники носились по небу во всех направлениях. Романюк родился и жил в городе, и там такую каритну можно было увидеть очень редко. Ему нравилось смотреть на звезды, следить за спутниками, дышать терпким степным воздухом, чувствовать в руках надежный АКМ, а на бедре - запасной магазин. Ну что может случиться с ним, если он не спит на посту. Если не спит...

*** Романюк старался не вспоминать первый свой наряд часовым. Он не знал, что заставило его проснуться. Но это спасло ему жизнь. Чуть позже - и не помог бы даже АКМ...

Его перевели из духов в самцы. Он уже первым из своего призыва ходил на приемный на самостоятельные дежурства, за три месяца выучив морзянку, и мог на приличной скорости принимать радиограммы и донесения о воздушных целях. Конечно, цифры принимать легче - их всего 10, и напевы их проще, хоть и из пяти слогов:

- и-тооооль-коооо-оооод-наааа (точка и четыре тире - 1),- две-не-хоооо-роооо-шоооо (. . - - - 2),- три-те-бе-маааа-лоооо (. . . - - 3),- че-тве-ри-ти-каааа (. . . . - 4),- пя-ти-ле-ти-е (. . . . . 5),- поооо-ше-сти-бе-ри (- . . . . 6), - даааай-даааай-за-ку-рить (- - . . . 7),- воооось-моооо-гоооо-и-ди (- - - . . 8),- ноооо-наааа-ноооо-наааа-ми (- - - - . 9),- нооооль-даааа-оооо-коооо-лоооо (- - - - - 0).

Романюк даже напевал их, когда исчерпывался запас песен. А с буквами было сложнее. Там количество слогов варьировалось от одного до пяти. С пятью была одна буква - Э: э-ле-роооо-ни-ки (. . - . .). А другие... Ну, например, как отличить Щ от З на большой скорости :

- щаааа-ваааам-не-щаааа (- - . -) и - заааа-каааа-ти-ки (- - . .).

Но у Романюка был хороший музыкальный слух. А это для радиста немаловажно. Без слуха пойдешь в планшетисты, раз уж попал в ПВО, будешь ползать по планшету со стеклографом.... И вот он первый раз шел в наряд часовым. Наряд вообще состоял в части из 7 человек - дежурный по роте из числа ефрейторов и сержантов, один на кухню, двое дневальных - один на тумбочку, второй на улицу, и трое часовых. Новый наряд заступал в 18:00. Первый часовой - с 18:00 до 22:00, второй с 22:00 до 2:00, третий с 2:00 до 6:00 и дальше аналогично. Романюку тогда "выпала" третья смена. Самая сонная. Хоть наступила зима, было относительно тепло. А если под афганку одеть свитер - жить можно. Правда шея оставалась открытой - шарфов не было. Да и перчатки - большая редкость. А поверх сапог - валенки. Романюк шел на смену с одним желанием - найти укромное, недоступное ветру местечко и баиньки, а утром будь-что будет.