- Кровь?
- Кровь не всегда удается сберечь. Она быстро портится. Я ее выбрасываю.
- Значит? - Сахно почувствовала, как ноги и руки ее холодеют от испуга.- Значит?
- Это еще ничего не значит. Остается точная формула крови. Требуется найти индивида точно с таким же составом крови - обратите внимание, я подчеркиваю - точно с таким же составом, ибо в данном случае, когда из организма выцежена абсолютна вся кровь, соответствия группы, как это делается при переливании крови, совсем не достаточно. Отбор только по группе вовсе не совершенен. Когда в организме есть хотя бы немного родной крови, переливание ее достаточно вести по методу соответствия группового состава. Незначительные-отклонения от полной тождественности быстро исчезают. Одногруппные дозы, может, и не полностью тождественной крови легко ассимилируются в организме и дают динамичный монолит. Совсем иное дело, когда в организме не остается ни капли родной крови. Оживление организма возможно тогда только при условии полного индивидуального, а не группового тождества крови. Только с таким условием клеткам возвращаются их двигательные и животворящие функции, организм возрождается... Однако... вы должны хорошо знать, как трудно найти подобную индивидуальную тождественность крови, ведь даже сама по себе кровь каждого организма не есть что-то постоянное - под влиянием тех или иных причин она может поминутно меняться... Впрочем...
- Впрочем?
- Впрочем...- Гальванеску усмехнулся еще бледнее,- обыскав пол земного шара или хотя бы треть его, можно найти и абсолютное подобие. В таком случае заимствуйте литр "на расплод", и если родная кровь оживит клетки, для дальнейшего вполне достаточно донорской крови соответствующей группы.
Сахно порывисто подбежала к Гальванеску.
- Ваши опыты были удачными, доктор?
- Среди моих опытов были и удавшиеся...
- Значит, вы согласны? Доктор, мы найдем нужную нам кровь! Мы обыщем весь земной шар!..
В тот же вечер пожилой телеграфист плохонького галацкого радиотелеграфа, впервые за много лет работы заинтригованный содержанием своих радиограмм, торопливо выстукивал короткое письмо, адресованное в шестьдесят пять самых крупных городов земного шара.
В шестьдесят пять разных городов мира летели радиоволны, однако повсюду они должны были найти одного адресата - институт переливания крови.
В коротком письме были две химические формулы и отчаянный призыв прийти на помощь: известить, есть ли при институте доноры с точно таким индивидуальным составом крови...
Уже наутро стали поступать ответы. Десяток за десятком регистрировались они в картотеке конторы радиотелеграфа и немедленно же, телеграфом, передавались в имение известного не только в окрестностях Галаца, но и во всей Румынии помещика и научного деятеля доктора Гальванеску.
Там с нервной торопливостью разбирали эти строчки трепещущие руки девушки. И каждый раз, после каждого нового ответа, обе руки бессильно опускались: ответы были отрицательными или предлагали формулы с маленькой неточностью. В таком случае взволнованные глаза девушки загорались и с надеждой искали подтверждающий взгляд своего патрона.
Однако патрон отрицательно качал головой, и глаза эти снова меркли до следующей телеграммы.
На протяжении всего дня приходили телеграммы-ответы. 59 городов дали свои ответы на призыв из Буджацких степей. Только шесть адресатов молчали еще, и можно было только гадать о причинах их молчания: то ли радиопризыв не попал на их антенны, то ли в институтах тщательно проверяли паспорта своих доноров и еще не закончили работы.
Впрочем, это не уменьшило надежды в сердце Сахно - с галацкой антенны полетели призывы еще в полсотни городов на все четыре материка.
Этот день для Сахно зря не пропал. С раннего утра и до поздней ночи она не вставала из-за рабочего стола и не выходила из лаборатории.
Гальванеску со связанными руками покоился в глубоком кресле и, даром что сидел в такой неудобной позе, деловито выполнял роль ментора... под дулом своего собственного браунинга.
Сахно - с мелом в руках возле черной доски, с ланцетом у операционного стола, с карандашом над томами расчетов и формул, в резиновых перчатках над пробирками - была самым старательным из всех учеников, известных когда-либо Гальваиеску.
На третий день население, а особенно полиция города Галаца были встревожены. Известный в городе и знаменитый на всю округу врач-хирург доктор Патрари неожиданно и таинственно исчез. Десятки пациентов из аристократических кругов, которые обслуживал врач Патрари, напрасно прождали в его приемной своего лейб-медика до позднего вечера. Полицейские агенты, вызванные перепуганной родней, ничем помочь не смогли и вынуждены были спешно протелефонировать в Бухарест, в наилучшее сыскное бюро.
Известно было только одно. В восемь часов утра к особняку врача Патрари подъехал большой частный автомобиль. Управляла им женщина очевидно, молодая, и искусная спортсменка. Однако за большими защитными очками и под длинным дорожным плащом трудно было рассмотреть и запомнить ее лицо и фигуру.
Она позвонила и попросила немедленной аудиенции у хирурга.
Старый лакей доложил медику, который в это самое время заканчивал утренний туалет. Врач Патрари вышел к женщине и имел с нею короткий разговор. Она умоляла врача немедля сесть в автомобиль и ехать к больному, которому угрожает смерть. Врач Патрари категорически отказался, ссылаясь на ранний час. Однако женщина вынула из сумки целую пачку ассигнаций и положила их на стол. После этого врач сразу согласился и уже через пять минут сидел в авто. Автомобиль двинулся и вмиг исчез за поворотом. Больше старый лакей не мог рассказать ничего. Он только плакал и убивался по своему старому господину.
Его сразу же арестовали, хотя абсолютная его невиновность была вполне очевидна. После этого он заплакал еще горше, божась, что если бы он знал, то не пустил бы своего господина, а женщину-автомобилистку задушил бы собственными руками.
Однако, естественно, ничего знать он не мог. Откуда, скажем, мог бы он знать, что когда автомобиль выехал в степь и пораженный врач Патрари высказал свое удивление, а потом начал и проте.стовать, то женщина показала ему револьвер общеупотребительной системы браунинг и учтиво предложила не противиться.
Врача Патрари нашли только через месяц, причем его трудно было узнать, так как целый месяц он не брился и у него выросла изрядная борода. Побриться же он не мог потому, что целый месяц сидел в изолированной комнате. Таинственная женщина замкнула его там против воли и, щедро обеспечив едой и питьем на целых два года, забыла - очевидно, в спешке оставить и бритву. Нашел врача Патрари агент частного розыска, выписанный из Бухареста. Это был сметливый и догадливый молодой человек.
Приехав в Галац, он прежде всего явился в сигуранцу и расспросил обо всех необычных случаях, которые происходили в окрестностях за последние дни. Полковник Чарота - тот самый, который имел приятную беседу с Сахно и Чипариу,- конфиденциально поведал агенту и про события с этими людьми.
Дошлый сыщик сразу же поставил диагноз и заявил, что он ручается найти врача Патрари в имении доктора Гальванеску. Он предлагал немедленно ехать туда. Однако это было совершенно невозможно, поскольку, как известно, охранная грамота правительства запрещала кому бы то ни было самовольно являться в заповедник Гальванеску. Вот и прошел как раз месяц, пока в столице удалось получить соответствующее разрешение. За это время врач Патрари не только зарос густой бородой, но еще и сильно пополнел: отсутствие моциона и уйма еды сделали свое дело. Он весьма одичал, обленился, и трудно было вытянуть из него хотя бы два разумных слова. Его коллеги психиатры, впрочем, высказали предположение, что причиной тому была не только лень, но и испуг, который испытал несчастный хирург. От этого испуга его удалось вылечить только через месяц после того, как из покинутого пустынного имения Гальванеску его перевезли в Галац. Тогда врач Патрари смог поведать свою историю.
