Отметим, что в стремлении к унификации страны Фернандо и Изабелла уже сделали опаснейший шаг: по их просьбе папа учредил в Испании постоянно действующую инквизицию. Причины этого ясны: среди подданных испанской короны много недавно и насильственно окрещенных мусульман и иудеев, чье христианство непрочно и сомнительно. К тому же давнее общение испанцев с иноверцами привело их к большому вольномыслию и культурной восприимчивости. Так что этническая и культурная ситуация в юной Испании очень сложна, и решительный шаг "католических высочеств" по ее насильственному упрощению естествен для средневекового стиля мышления. Инквизиция есть высшая мера самозащиты средневекового образа жизни от натиска Нового времени - мера разрушительная и бесплодная, поскольку сам этот образ жизни исторически обречен неудержимым развитием экономики. Многочисленные ауто-да-фе ("дело веры" - так называли публичные казни инакомыслящих) не восстановят пошатнувшийся авторитет церкви в умах людей. Только экономика Испании придет в упадок (ибо преследуемые мавры были лучшими земледельцами полуострова), да и творческий дух испанского народа будет на века заглушен церковно-монархическим террором. Битвы Нового времени со Старым оставляют немало пепелищ ...
Перенесемся теперь во Флоренцию - духовную столицу Возрождения. Здесь Новое время наступило еще два века назад, когда пополаны - рядовые граждане - разрушили укрепленные башни грандов, высившиеся среди городских улиц. Город стал демократической республикой - экспериментальной лабораторией нового европейского образа жизни, с неизбежными конфликтами между торговой аристократией и подмастерьями-пролетариями; не утихали и межпартийные распри. И конечно, беспокойный дух флорентинцев выразился не только в усобицах. Банкиры и дипломаты с берегов Арно стали учителями всех политиков и экономистов новой Европы, а тосканские поэты, живописцы и скульпторы задали направление развития всей духовной культуры европейского Возрождения. Флоренцию 14-15 веков справедливо именуют "мастерской мира" и "питомником гениев" в масштабах Европы и Средиземноморья. То же относится, пусть в меньшей мере, к Болонье, Венеции, Пизе ...
Но почему-то гениям нынче тесно стало в родных стенах! Вспомним, как страдал полтора века назад политический изгнанник Данте в разлуке с любимой родиной - а нынче молодой Леонардо да Винчи сам предпочел служить главным инженером у герцога Миланского. А знаменитый и неуживчивый болонец Фиораванти уехал совсем далеко - к великому князю Московскому, и уже многие итальянцы последовали за ним. Неужели процветающая Италия миновала пик своего развития? Да, так и есть: славная Флоренция не сумела стать политическим лидером новой Италии, утратила перспективу и успокоилась под мягкой властью банкиров Медичи, а самые беспокойные итальянцы ищут применения своим талантам на чужбине, в дальних краях с широкими горизонтами. Они участвуют в строительстве новых централизованных национальных государств - Франции, Испании, России. Только там воплотятся в жизнь некоторые идеи последних политических титанов Флоренции - Джироламо Савонаролы и Никколо Макиавелли.
Этих двоих еще мало кто знает во Флоренции - пылкого молодого монаха и молчаливого наблюдательного подростка. Но в юных умах зреют великие мечты. Джироламо грезит народной Реформацией - переворотом в прогнившей католической церкви, свержением власти денежных мешков, культурным преобразованием на основе общенационального духовного очищения. Никколо меньше верит в стихию, а больше в науку. Он надеется, что общеитальянский политический кризис создаст условия, при которых решительный правитель сможет быстро объединить страну военной силой, народ же его поддержит, и на гребне национального подъема родится новая процветающая Италия.
Вот они - семена Реформации и "просвещенного абсолютизма", которые через тридцать лет дадут всходы по всей Европе. Но почва Флоренции уже не подходит для них - именно потому, что Новое время здесь наступило давно и социальное расслоение с тех пор зашло очень далеко. Поэтому флорентинцы вскоре устанут от проповедей Савонаролы и покинут его на расправу инквизиторам, а призыв Макиавелли к отпору интервентам-французам и к демократическому возрождению Италии не будет услышан. Всякому времени - свои овощи ...
А теперь нас ждет Московия - загадочный северный гигант, столь манящий жадных до больших дел итальянцев. Действительно, в России происходит нечто удивительное. Семь лет, как подчинился Москве Великий Новгород; пять лет, как свергнуто ордынское иго; наконкц, сдается Тверь - самая упорная соперница Москвы в борьбе за объединение Руси. Князь Иван Васильевич завершил двухвековый труд московских правителей, выполнил завет своего пращура Александра Невского. Каков же он - Иван III Собиратель политический гений, или баловень судьбы? Ни то, ни другое: истина сложнее и интереснее.
Князь Иван физически могуч и вынослив, не робеет в бою - но воевать и вообще рисковать не любит. Он умен, молчалив и скрытен - но бывает бешен в гневе, злопамятен и беспощаден к врагам и ослушникам; бояре прозвали его Грозным (потом это прозвище забудется на фоне злодейств его внука и тезки Ивана 1У). Князь не блещет особыми талантами, порою он кажется нерешительным, даже пассивным. Но как активны его сподвижники, как успешно он координирует их действия, и как верно, не за страх, а за совесть, служат ему самые разные люди! Например, Даниил Холмский - из рода тверских князей, потомственных врагов Москвы - он во главе московской рати разгромил новгородцев в решающей битве на Шелони; под его командой бился и татарский царевич Данияр. Итальянец Фиоравенти был главным военным инженером в походах на Новгород и Тверь. Он же наладил в Москве регулярное литье пушек, воздвиг Успенский собор в старом белокаменном Кремле - а новый громадный Кремль из необыкновенно прочного кирпича уже начал строить другой итальянец, Антон Фрязин. Незнатный новгородец Назарий Подвойский, рискуя жизнью, привозил в Москву челобитные грамоты с жалобами князю на самоуправство новгородских бояр. Служат Ивану и греки, и литовцы ...
