- Я тут принес заявление... - В руке он держал бумагу. - Меня ограбили.
Он подвинул стул. Продолжил, уже сидя:
- Двое. Наставили ножи... "Не отдашь - отправишься на тот свет! "
- На вокзале?
- В электропоезде. На посадке.
Ночь началась с неприятностей. Никола не звонил, Качан исчез. На перроне - пожар.
"Теперь еще разбой..."
- Пойдемте, покажете... - Игумнов уже закрывал сейф.
Посетитель не понял:
- Что показывать?! Электричка ушла... - Он нехотя поднялся. - Я написал заявление...
Вариант был известный.
"Я написал заявление. Оставляю и еду спать. А вы бросайтесь в погоню... Ищите, стреляйте, лезьте под пули. И не забудьте про Уголовнопроцессуальный Кодекс..."
- Мы теряем время, - Игумнов был уже на пороге.
Посетитель пожалплечами.
Почти бегом проскочили мимо дежурки.
Место майора за пультом занимал помощник. Дежурный, скорее всего, вышел в ресторан или в медкомнату. Помощник составлял протокол. Двое дюжих носильщиков - понятых, не читая, подписывали бланки, .
- Я на вокзал. Если Качан будет звонить, найди меня по сотовому.
Молоденький помощник проводил Игумнова внимательным взглядом . Он все видел. Тайны общения с посетителями для посвященных всегда шиты белыми нитками.
- Понял, товарищ капитан...
Игумнов выскочил за дверь. С хода налетел на цыганок, организовавших пикет у пепелища. Кто-то из их сородичей был задержан. Гадалки требовали справедливости - последними словами нецензурно несли всех подряд - ментов, власть, систему.
Игумнов на ходу шуганул их поцыгански.
Женщины смутились. Одно дело - откровенно послать матом на чужом языке, другое - услышать подобное на своем родном.
- Нехорошо, начальник...
Игумнов окинул глазами перрон.
Поставленные на прикол сцепы. Опущенные до утра токоприемники, темные окна вагонов...
Вечерний поток пассажиров заканчивался. Прерывистый ручеек сочился от метро сквозь нижний цокольный вокзальный этаж, открытый с обеих сторон и занесенный снежной крупой.
Не умолкало радио.
Игумнов и потерпевший быстро шли вдоль перрона.
Начальник розыска спросил на ходу:
- Все произошло в вагоне?
- Именно.
- Они вошли после вас? Или уже были внутри?
- Я только успел войти, тут они и возникли... - Потерпевший держался с плохо скрываемым вызовом.
- Выходит, что в тамбуре?
- Это уж вы делайте вывод!..
Быстро пересекли перрон.
На справочном указателе, в начале платформы, когда они проходили мимо, что-то щелкнуло - на табло появилось время отправления первых утренних электропоездов.
- Что у вас взяли?
- Бумажник...
- Извините!.. - Шедшая навстречу пара заметалась, уступая дорогу. Игумнов словно и не заметил ее.
- А что внутри?
- Обычное: документы, деньги.
- Много денег?
- Немного, - Потерпевший подумал, - Половина зарплаты. Главное заграничный паспорт.
Остановились у срединной платформы.
- Здесь...
- Сейчас тут уже другая электричка.
- Я предупредил, что поезд ушел...
На междупутье повсюду валялись окурки, вмерзшие в снег молочные пакеты.
- Почему вы не пришли сразу?
- Подумал, все равно бесполезно... - Причина выглядела стандартной. Сходил купил сигарет. Еще раз подумал. "А вдруг паспорт подкинут?"Тогда написал заявление. Вот оно...
Игумнов взглянул мельком.
- Где вы писали?
- На почте.
"На почте ты бы писал на бланке телеграммы и шариковой ручкой..."
Потерпевший словно прочитал его мысль:
- У меня была бумага. И ручка тоже.
Можно было возвращаться в дежурку.
Игумнову важна был узнать платформу. Теперь можно было установить отправлявшийся от нее сцеп.
Быстро свежело. Несколько женщин с детьми пробежали мимо к парку прибытия. Там тормозил опаздывавший волгоградский скорый.
- Куда вы ехали?
- В Барыбино...- Потерпевший натянул ниже на лоб вязаную шапочку.
- Вы там живете?
- Нет, я ехал к знакомым.
Игумнов уточнил:
- Адрес их вы знаете?
- Они должны были меня встретить на станции.
- Вещи при вас?
- Какие вещи? Газета вот только. Завтра я возвращаюсь...
Назад, к дежурному, шли уже медленнее.
Игумнов продолжал задавать вопросы:
- А электропоезд барыбинский? Или дальний?
- Я не обратил внимания.
- Это как же?!
- В случае чего пересел бы на следующий ...
- Но движение то заканчивалось!
Все выглядело более, чем странно.
- В крайнем случае взял бы такси...
- Ночью?! До Барыбино?!
- Это мои проблемы...
Возразить было нечем. Тем не менее ложь оставалась ложью.
Он уже решил для себя:
"Этого заявления не будет..."
Тем более с его подачи - начальника вокзального розыска.
"Иначе уголовное дело. Верняк. Искать кошку в комнате, где ее не было..."
- Я понимаю...
Отбиться от заявления выглядело делом непростым.
"Мужик серьезный. Бог знает, кому направит свою телегу..."
Вернулись в Линейное Управление. Тут все оставалось попрежнему. Дежурный отсутствовал, телефоны молчали.
- Что Качан?
- Не звонил, - помощник все еще занимался протоколом.
Отсутствие известий от Качана настораживало.
"Что-то произошло..."
Прошли в кабинет. Потерпевший подвинул все тот же стул, напротив Игумнова, сел:
- Заявление я должен отдать на регистрацию дежурному? Или вам?!
Он догадывался или знал о главном смертном грехе милиции - там не оченьто регистрировали преступления, раскрыть которые были не в состоянии боролись за высокий процент раскрываемости.
Если они делали это грубо и неосторожно, их выгоняли как нарушителей законности а, если регистрировали все подряд, но не могли обеспечить высокий процент, от них все равно рано или поздно тоже освобождались.
"Во всем мире отказались от игры в цифры. Кроме нас..."
Недавно вновьназначенный министр - без года неделя в милиции - с чьейто подачи тоже провозгласил - "задача - существенно повысить процент раскрываемости преступлений..."
- ... Или переслать по почте?
- Можете отдать мне. Я проверю. Кстати, билет на электричку у вас с собой?
- Наверное. Надо поискать...
- Поищите, пожалуйста.
Игумнов по диагонали просмотрел заявление, составлено оно было грамотно, исполнено аккуратным разборчивым почерком...
