- Как я его узнаю?

Ты его знаешь! Пятно на виске. Качан узнал о нем в Шереметьеве... Он с

летел с "начинкой"...

"Челнок"!

Она имела в виду уже известного курьера, провозившего наркотики внутри, в желудке. В последний раз тому удалось ускользнуть...

- А ты не спалишься...

- Все!

В следующую минуту рядом с Ксенией кто-то появился. Закончила она

неожиданно:

- Меня сегодня не жди. Я ночую у подруги. Целую.

Подходивший к Игумнову из глубины санаторного номера генерал Ткачук смотрелся хорошо - худощавый, высокий,с энергичным лицом, с квадратным подбородком. Последний чуть портил намечающийся второй, в котором уже угадывались будущие мешочки, постариковски легкие и дряблые.

Безупречно сшитый фирменный пиджак Ткачука в интерьере спокойных тонов военной здравницы выглядел как яркий лоскут.

- Ты из линейной милиции, капитан... Так? Какой же это участок?

Игумнов сузил объект обслуживания до интересующего.

- Каширский ход... Точнее, Домодедово.

Аккуратный полковник - советник главы фирмы тотчас проявил интерес,

оставил компьютер.

Генерал хотел что-то сказать, его прервал тихий стук в дверь.

- Да... - Ткачук подал знак.

Гладкая высокая официантка в шортах вкатила сервированный на колесиках столик. Поставила перед Ткачуком.

Генеральский стол выглядел заманчиво.Осетрина, балычок. Красная икра.

Ткачук тоже остался доволен. Уверенно подвинул себе кресло. Пригласил Игумнова:

- Наверняка не ужинал. Знаю вашу собачью работу...

Игумнов не заставил себя упрашивать. Полковник Хохлов сел третьим.

Генерал объяснил:

- У меня, понимаешь, дробное питание...Врачи заставляют есть через каждые два часа. Днем ли, ночью...

Последствия кровавой разборки в Домодедово как бы не имели отношение к ночному бдению в "Освальде".

"Дробное питание..."

Водке тут предпочитали хорошие коньяки.

Официантка обошла стол, разлила по рюмкам "Армянский". Перед каждым поочередно возник для обозрения ее аппетитный лошадиный круп.

Потом она тихо удалилась.

- Пододвигайся. Как тебе это? - Ткачук оглядел стол, ткнул салфетку за ворот.

- Отлично, - Он кивнул на круглые часы над компьютером. - только, кК сожалению, надо возвращаться. Мало времени.

- А много и не надо. Мы на коротке... Дай я за тобой поухаживаю...

Ткачук перегнулся через стол, положил на тарелку Игумнова балычок. Добавил грибки. - Капитанство - лучшая пора службы. Майор это как долговременная точка. Четыре года ходишь и никакого продвижения. Если, конечно, нет руки... У вас кто н а Управлении?

- Генерал Скубилин.

- Вася?!

- Василий Логвинович.

Рэмбо был прав: сюда, в "Освальд", тянулись старые дружественные каналы связи. Не исключено, что у Ткачука существовал выход и выше - на Министерство. И не только на МВД.

- Старый мой дружбан!.. - Ткачук приподнял над столом хрустальную рюмку. Игумнова коснулся благородный запах.

- Ну! За твою первую большую звезду, капитан!

К коньяку были нарезанные ломтиками дольки лимона, обсыпанные сахаром и натуральным кофе.

Ткачук не стал тянуть. Выпил.

- А теперь давай, капитан. Что конкретно тебя привело?

Игумнов пригубил рюмку, вернул на место.

- Мне нужно переговорить с Евгением Ивановичем...

- Коржаковым?!

Ткачук и его ближайший помощник словно наткнулись на установленную для них растяжку. Генерал взглянул на замершего советника, словно в том, что сидевший за его столом мент интересуется референтом фирмы по менежменту, была его, полковника

Хохлова, персональная вина. Сделано это было для него, для Игумнова. Ткачук был обо всем осведомлен и не нуждался ни в чьей в консультации. Он развел руками.

Увы, капитан! Коржакова я представить тебе не могу. Исчез Евгений Иванович. Ты знаешь это не хуже меня...

Игумнов не подтвердил, не опроверг.

- Накануне мы вот так же посидели, а утром он уехал. Как всегда. И больше не появился.

- Он сообщил, куда едет?

- Нет.

- Коржаков был вооружен?

Я своих сотрудников не обыскиваю, как ты понимаешь. Бывший боевой офицер. Подполковник. Он оформлен как частный охранник, значит есть лицензия на оружие... Дальше пусть тебе мой советник расскажет...

Тот сразу вошел в разговор.

- Вечером, когда он не вернулся, мы не придали значения. Подумали - к комуто заехал. Дело молодое. На второй день он на службе не появился. Тогда уже забеспокоились...

- Фирма обращалась в милицию с заявлением о розыске?

- Нет, не видели надобности.

Игумнов задумался.

- Перед тем замечалось что-нибудь настораживающее?

- Сослуживец говорил, что Коржакова пасли какието двое...

- Он видел их?

- Да. Молодые, высокие. В куртках. Таких сейчас много. Правда?

Разговор получался клочковатый, неровный.

- Какая у него машина, у Коржакова?

- "Фиат", серебристый, последняя модель. Про нее пока ничего неизвестно.

Тяжесть обсуждения, как в хорошем романе, была перенесена на самый

конец. Советник взглянул хитро:

- Я думаю, этих двоих вы должны знать лучше...

- Почему?

Слово снова взял Ткачук:

- Это твои коллеги. Не знал?..

- Нет. А откуда известно, что это менты?

- Они, собственно, не скрывали...

- Их проверили?

- Конечно. Это - работники подмосковной милиции. Патрули...Кто именно я уже не помню. Это и неважно... - Он оглянулся на советника.

Полковник разлил по рюмкам коньяк.

- Давай, - Ткачук поднял рюмку. - Ты за рулем?

Игумнов отрицательно качнул головой:

- Молодец. Значит, мыслишь глобально. Давай по граммулечке... И закуси яичком. В яйцах чудесная сила. Знаешь об этом?

- Догадываюсь...

- Я не о том. Объясняю: яйцо - единственный натуральный продукт, что при варке твердеет! Так что...

Они выпили.

- На что тебе Коржаков?!

Игумнов взглянул на часы. Было начало пя-того. Времени осталось ма

ло. Очень скоро с последним боем часов, как в сказке про Золушку, в жизни,

которой они жили все последнее время, многое могло измениться и обесцениться...

Пора было приступать к делу.

- Он причастен к тому, что произошло сегодня ночью в Домодедово. Есть данные, что фирма не только проводит информационную разведку, но и берет закон в свои руки...