Он вернулся к задаче в том виде, в каком ее окончательно сформулировал: "Если мы узнаем, почему выведен из строя распределительный щит, мы найдем убийцу".
Это было похоже на тест.
Денисов вспомнил другой - его предложили в школе усовершенствования сотрудников уголовного розыска:
"На двенадцатом этаже живет карлик. Отправляясь на работу, он спускается лифтом на первый этаж. Когда же настает время возвращаться, карлик поднимается в лифте на десятый и дальше до двенадцатого этажа идет пешком. Почему?"
Тест решали взводом и поодиночке. Отчаявшись, гадали:
- По рекомендации врача? Режиссера? Ортопеда?..
- Привычка?
Решения были неверны, потому что одинаково относились и к карликам, и к гигантам.
Пожилая посудомойка с сигаретой, вставленной в длинный мундштук, собирала бутылки, относила к ящику с гнездами для посуды. Ящик был полон. Сверху лежала бутылка из-под "Марсалы".
"Четвертая из-под "Марсалы" за сутки, - заметил Денисов. - Одна в купе Голея, две в тринадцатом вагоне, когда магаданец учил Антона пить из неоткупоренной бутылки. Больше "Марсалы", чем за всю предыдущую жизнь..."
Но, в общем, ни о чем серьезном Денисов не мог думать, расправляясь с рагу, поэтому снова вспомнил о карлике и лифте.
"Бедный карлик!.."
В школе усовершенствования, когда он ломал голову над тестом, ему виделся этот худенький карлик - в носочках, в туфлях двадцать третьего размера, почти новых, поскольку, рассуждал Денисов, карлики не ремонтируют обувь, вследствие ее дешевизны, а сразу выбрасывают, едва сносится. Щиколотки у карлика были тоненькие, и, когда он топал к себе на двенадцатый, их можно было обхватить большим и указательным пальцами просунутых сквозь перила рук.
Не обошлось без курьезов: технический персонал школы вскоре судачил по поводу преступника, очищавшего квартиры двенадцатых этажей:
- Маленький - от земли не видать! Едет до десятого в лифте, дальше всегда пешком...
- Отпетый, видать!
Денисов не решил тест; в соседнем взводе инспектор объяснил:
- Кнопки лифта расположены вертикально. Карлик мог дотянуться только до десятой...
За окном было тускло, несколько раз появлялись дома с рядами гаражей, с зачехленными машинами у подъездов. Снова все вокруг было изрезано оврагами. Полоска голубого неба светилась на горизонте.
С трагикомических масок разговор Марины и Антона вернулся к старой безобидной теме:
- ...Ссоры не было, - Марина вздохнула. - В один прекрасный день у всех нашлись дела. Кому-то потребовалось в библиотеку, к другим приехали родственники. Поездки кончились!..
Антон кивнул.
- Теперь сидим по углам. Обсуждаем, почему Галке не дали инженера, а только старшего техника. Кого Анатолий включит на премию. А в воскресенье каждый сам во себе... - Она сняла очки, прикрыла пальцами веки.
- Давно у вас близорукость? - спросил Сабодаш.
- Испортила глаза, пока диссертацию писала.
- Защитились?
- Нет, - она надела очки.
Денисов спросил:
- Как вам понравилось в Москве в гостинице?
- В "Южной"? В холлах чисто. Персонал вежлив.
- А как в номерах?
- Телефон, телевизор, - она задумалась.
- Свободные места были?
- Как сказать? При мне муж с женой получили двухкомнатный, хотя висела табличка: "Мест нет". - Эту подробность столичной жизни Марина, видимо, приберегла для Сум.
Антон не почувствовал, к чему клонит Денисов, проскочил наметившийся поворот темы. Денисову пришлось спросить самому:
- Вы заранее бронировали номер?
Она уклонилась от ответа, открыла сумочку. На дне мелькнул цыпляче-лимонный пакет с выставки, такой же, как в бауле Голея, - фреза с шестеренкой.
- Гостиница как гостиница...
К Саратову подъезжали в кромешной темноте. Без конца тянулись ограды безлюдных скверов, перечеркнутые черными дугами троллейбусов дома.
Дополнительный наконец потянулся к перрону. Марина ушла. За нею вышел Антон. Вернулся он минут через пять - с телеграммами.
"Проверяемый Ратц состоит учете результате перенесенного
реактивного состояния характерны резкие изменения настроения
импульсивность страха ранее отмечались зрительные слуховые
галлюцинации..."
"Заключению экспертизы нож самовыбрасывающимся лезвием
обнаруженный на полке рядом с трупом Голея следов крови не имеет
орудием преступления не являлся..."
"Установите лиц входивших контакт Голеем поезде также вне его
выявите помощью поездного радио очевидцев происшедшего
моделируйте поведение пострадавшего момента посадки причины
неисправности электропитания..."
Инструкция была подписана начальником линотделения двенадцать часов назад, длину и обстоятельность ее полностью компенсировала краткость четвертой телеграммы:
"Обеспечьте свидетелей для допроса вылетаю опергруппой
Астрахань = Газимагомедова"
- Это хорошо, - обрадовался Антон.
Денисов ничего не ответил.
Дополнительный двинулся мимо вокзальных киосков, оставленных кем-то чемоданов. Поплыли приметы ночи - прерывистый свет в автоматах с газированной водой и приметы осени - обилие зелени в витринах.
Поезд набирал скорость, разбег становился все целеустремленнее.
Денисов почувствовал невидимую границу взлетной полосы и вслед легкость парения. Дополнительный был на мосту. Под колесами в мелких завитушках, точно в блестках рыбьей чешуи, плескалась река. Саратов отступал сверкающим полукругом, марево огней вдали дрожало и плавилось.
Ресторан снова наполнили пассажиры - отпускники, туристы. Мальчики с длинными волосами.
"Гуд бай, май лав, гуд бай!.." - сдавленным голосом запел кто-то из мальчиков, удачно подражая Демису Руссосу.
Денисов поднялся.
В коридоре в углу стояла еще пустая бутылка из-под вина, над нею в деревянной рамке висело расписание. Антон тоже подошел.
- "Безымянная - двадцать два часа сорок минут", - прочитал Сабодаш. "Золотая степь - двадцать три ноль пять, Урбах - двадцать три двадцать семь..." - На любой из станций могли ждать инструкции.
- Как на бегах, - Денисов поднял бутылку. Жирная печать удостоверяла: вино продано трестом дорожных ресторанов Южного направления с наценкой. Безымянная по первой дорожке. Золотая степь - по второй... Ставлю на Урбах!
- Золотая степь!
В соседнем вагоне хлопнула дверь, громким стуком просигналила переходная площадка. Сияющее лицо проводницы тринадцатого Пятых появилось в дверном проеме.
- А я до вас!
Галя была не одна, молодая пара виднелась позади в тамбуре.
- Дело к нам? - удивился Антон.
- Двое вот эти, - Пятых показала на пассажиров. - Лариса и Костя. Они познакомились с ним на вокзале.
- С ним?
- С Голеем. Только он не Голей... Правда, Лариса?
- Его фамилия Полетика... - Девушка раскрыла записную книжку, положила на стол перед Денисовым. - Полетика Федор Яковлевич, московский телефон 261-00-02. - Строчка была неровной, буквы и цифры прыгали.
- Это вы писали? - спросил Денисов.
В глазах девушки было глубоко спрятанное беспокойство:
- Вчера, на вокзале. Получилось неожиданно. Правда, Костя?
- Совершенно неожиданно, - ее спутник выглядел невозмутимым. - Было много людей. Он подошел к нам, точнее к Ларисе. Как-то старомодно представился...
- ...Пожелал долгих дружных лет.
- Вы не подумайте! Ни малейшего намека на развязность...
Денисов спросил:
- Вы уверены, что мы говорим об одном человеке?
- Безусловно, - Лариса еще раз взглянула на фотографию с профсоюзного билета. - Кроме того, Костя подходил к носилкам.
- В Ожерелье?
- Когда труп вынесли из поезда. Только он мне не сказал.
- Ты спала. И вообще... - Костя поправил металлический браслет часов, незаметно глянул на циферблат.
Дополнительный шел тряско. Под полом что-то громко стучало, потом послышался скрежет, будто кто-то неловкий принялся пилить раму огромной ручной пилой.
