Денисов пропустил Антона вперед: форма капитана милиции отводила упрек в любопытстве. У последнего купе Сабодаш неожиданно остановился.
- Денис!..
Денисов заглянул в купе.
На верхних полках спали, внизу, за столиком, сидел хмурый чернявый пассажир и смотрел в окно. Не он заинтересовал Антона. На полу у входа лежала собака, Денисов узнал дога: прямоугольная голова, гладкая черная шерсть, сильный саблевидный хвост.
Дог неприязненно посмотрел на пришельцев, хотел подняться, но тут же лег, до хруста выпрямил когтистые лапы.
Чернявый повернул голову.
- Гу-ляй, Дарби!.. - В голосе с хрипотцой слышалось раздражение.
Рядом с пассажиром Денисов увидел плетеный поводок с петлей на конце - удавку, резиновую поноску и намордник.
- Не бросится? - спросил Антон.
- Как себя будете вести!.. Английский дог! Чуть грубее сказал - уже амбиция. - Пассажир хохотнул. - Станешь мямлить, на голову сядет. В Англии лакеи их по пять часов кряду выгуливали.
Пес повернул брезгливую морду.
- Как же вы управляетесь?
- Приду с ночной и гуляю. Если днем работаю, хозяйка водит...
Во время разговора он адресовался к сотруднику милиции в форме и ни разу не взглянул на Денисова.
- Как он с другими собаками?
- Не знает страха.
- А насчет маленьких? - Антон возвышался на манер пагоды. Комнатных...
- Растреплет, - благодушно прохрипел чернявый.
- Ваша фамилия? - спросил Денисов. - Откуда вы?
Антон достал блокнот.
- Судебский... Иван Васильевич. Живу в Ступине, - он так и не взглянул на Денисова.
- Как полное имя собаки?
- Дарби-Воланд.
- Регистрацию прошли?
- В областном клубе каждый его знает...
- У вас не было конфликта во время посадки? Может, кто-то ударил собаку? Пнул?
- Хотел бы я посмотреть на того, кто это сделает!..
По какой-то причине Денисов был ему явно несимпатичен. Разговор не получился.
- До Астрахани?
- Да. Всегда рады. Дарби!
Дог заворчал, гулко хрястнул хвостом о пол.
- Допустим, это собака, о которой говорил Голей, - сказал Антон в коридоре. - Голея могла заинтересовать породистая собака. Что из того?
В тамбуре два свежеиспеченных лейтенанта разговаривали с электромехаником.
- Опять непорядок? - осведомился Денисов.
- Обрыв. - Электрику, казалось, прибавило спеси, с тех пор как они видели его утром. - А здесь не побриться - напряжения не хватает... - Он поиграл фибровым чемоданом с инструментами.
Лейтенанты молчали.
- Электрохозяйство образцовое, - заметил Денисов.
Электромеханик цыкнул зубом:
- Последняя перевозка...
В купе Сабодаш вернулся к разговору:
- Если бы Голей перед гибелью разговаривал о белых мышах или о саблезубых тиграх, ты, наверное, отправился бы в Африку.
- Может, в библиотеку. - Познакомившись с Судебским и его догом, Денисов как будто успокоился. - Поручиться за успех в нашем деле никто не может. Но за то, что ничего не будет оставлено без внимания, я отвечаю...
Ратц сел у дверей.
- Как бы вы охарактеризовали вчерашнюю обстановку в купе? - спросил Денисов.
Интересуясь происшедшим, Денисов вверг бухгалтера в центр лабиринта, предоставив ему отыскивать выход.
- Можно ее назвать дружеской? Или преобладала отчужденность?
Ратц покрутил головой.
- Отчужденности не было.
- Голей выглядел компанейским?
- Наверное, - бухгалтер немного успокоился, - вино, шампанское. Голей поцеловал женщине руку.
Своим тоном он дал понять, что не принимает экстравагантных замашек погибшего.
- ...В Нововиленском, когда провожали счетовода на пенсию. Школьников, председатель райпотребсоюза, поцеловал ей руку. Перед войной дело было. Шум, гвалт! - Казалось, Ратца ничего не интересовало, кроме воспоминаний сорокалетней давности.
- О чем с вами говорил Голей?
- Спросил, бывал ли я в Кировоградской области.
- Вы упоминали Каменец-Подольск?
- Он сказал, что был в Каменец-Подольске... - Старик не искал выход из лабиринта, Денисову предстояло заниматься этим самому.
- Голей выпил больше, чем другие?
- Я бы сказал: меньше. Голей нервничал. Руки!.. Он все время шевелил пальцами.
- Из-за чего произошла ссора?
- Он хотел отметить отъезд, я отказался!
Налицо была другая интерпретация, не та, которой придерживались его спутники. Помолчав, Ратц спросил:
- Деньги нашлись?
- Денег нет. В том-то и дело, что, кроме вас, их никто не видел...
- Восемь тысяч.
- Не ошиблись?
- Слава богу! Я бухгалтер!..
Денисов вернулся к разговору о купе, где совершилось преступление.
Все было важным и значительным там в поздний час, перед "третьей стражей", как называли его древние, делившие ночь на стражи в предвидении "татинных и убивственных дел".
- Из ваших попутчиков никто раньше не знал друг друга?
- Голей и Вохмянин? Мне неизвестно.
- Где вы сидели за ужином?
Ратц оглянулся, еще ближе подвинулся к двери.
- Женщина и Голей сидели там, у окна, напротив друг друга. Я здесь. На другой полке Вохмянин. Согласно билетам... Потом легли спать. Обычно у меня бессонница, а тут будто провалился! И пробуждение! Этого не объяснить... - Ратц серьезно посмотрел на Денисова. - Видели, как падают ящики? Или картонные коробки. Штабеля картонных коробок... Проходит трещина наискосок, и они валятся. Ряд за рядом.
- Давно это с вами? Как вообще себя чувствуете?
- Похудел сильно. Майки, пиджаки - все сваливается!
Был еще вопрос:
- Ваш ножик...
- Тоненький! С красной ручкой!
- Где он?
- Я давал его откупорить бутылки... - Ратц посмотрел на Денисова, потом на Антона. Маленькое лицо сжалось еще больше. - Вы нашли его? Ничего не помню...
Крохотной Тоновкой, заставленной платформами с пиломатериалами, закончилась Юго-Восточная дорога. Следующая станция - Умет - принадлежала Приволжской.
В Умете уже ждали, почту принесли в вагон. Радости от нее было мало. Телеграммы были те же, что и в Кирсанове, Москва продублировала их в два адреса на случай непредвиденных обстоятельств: о том, что Вохмянин пробыл в Москве не двое суток, как показал на опросе, а трое; а старший ихтиолог Плавич, чей адрес был в блокноте пострадавшего, никогда не слыхал о человеке по фамилии Голей.
Одну телеграмму Денисов отложил в сторону:
"Осмотром перегона Вельяминово - Привалово правой стороны ходу
Москвы семьдесят третьем километре второго пикетного столба
обнаружен нож заточкой клинка односторонней ручка красная
пластмассовая направлен биологическую экспертизу =
Газимагомедова".
Это был ответ на только что состоявшийся разговор с Ратцем.
- Все? - спросил Денисов у посыльного.
- Все. - Посыльный вежливо откланялся: - Удачи в раскрытии тяжкого преступления!
Все было в лучших традициях транспортной милиции.
- Спасибо.
Вместе с Антоном Денисов подошел к тринадцатому вагону. Юную великаншу. Пятых, окружили пассажиры.
- Фокус-покус! - Мужчина в майке-сетке, в полосатых брюках, с венчиком редеющих медно-красных волос владел общим вниманием. - Выпью из бутылки, не раскупорив ее!
- Скажите! - Пятых хохотнула. - Не раскупорив...
- Пари!
Сабодаш, простая душа, заинтересовался:
- Это как?
- Показать, товарищ капитан? Подай вино! - крикнул мужчина кому-то в вагон. - Протокол не составите?
Из тамбура передали две бутылки "Марсалы", одна была раскупорена.
- Следите!
Он перевернул запечатанную бутылку - с наружной стороны в дне имелось едва заметное углубление. Мужчина налил несколько капель из второй бутылки, пригубил.
- Пью?
- Ну, дает магаданец! - объявила Пятых.
Вокруг засмеялись.
- Магадан - город без фрайеров... - он оборачивался во все стороны, показывая фокус-покус. - Условие соблюдено? Пью из неоткупоренной!
