Для меня горные лыжи транспорт, я пользуюсь ими, чтобы с верхней станции Чегетской канатной дороги добраться до площадки на снежном склоне, где установлены мои приборы для измерений в зоне отрыва лавин. Передвижение здесь требует владения лыжами, и это оправдывает мое стремление лишний раз покататься.

О! Иногда это целые маленькие путешествия! Они длятся минуты, а запоминаются как событие. Закрепив на ногах лыжи, и уже не на земле, а на границе воздуха и наклоненной поверхности снега скользить в едином падающем движении вперед и вниз. Какая яркая радость! Или же по буграм, ожесточаясь, взрывать ударами лыж глубокой канавой мякоть снега, отдернув ноги, перелететь бугор, а следующий разворотить опять и, резко остановившись, фонтаном снежных комков отхестнуть зрителей и понять наконец, что, спускаясь, забыл дышать.

Но не катание, не технические проблемы, не трассы, не снег... "Горные лыжи" - это люди большого спорта.

В тот год весной в Приэльбрусье было много снега, и скалы-жандармы на Чегетском гребне скрылись под толщей снежных карнизов. Крупные камни-избушки вокруг старта утонули в мягких снежных валах.

Долговязый стартер кричит в телефон:

- Финиш, финиш, сообщите готовность!.. Трасса готова? Хорошо, понял вас, понял...

Солдат с полевой рацией кутается от ветра, прячет сигарету в ладонь, тоже кричит в свой микрофон, переговаривается с долиной, с далеким, утонувшим в глубине финишем. Мотается, гнется над ним на ветру прут антенны.

Гонщик стоит на старте. Рядом с ним, тоже в шлеме, парень на лыжах.

- Серега, все будет нормально.

- Да.

- Все будет в порядке. Не отвлекайся. Не думай ни о чем, только о трассе. На диагоналях расслабляйся, дыши. Все будет в порядке.

- Да.

Гонщик встал рядом со стартером, установил лыжи у стартовой планки. Быстро поправил очки, вздохнул, задержал дыхание, снова вздохнул, чуть передвинул лыжи и наклонился с рукой стартера на плече.

И теперь с ним уже никто не разговаривал.

Стрелка на циферблате "Омеги" отсчитывает секунды... 45... 50... 55 первый гудок. И оставшиеся пять секунд стартер отсчитывает вместе с гудками: "Пять... четыре... три... два... один... арш!!!"

Толчок палками, широкий разгонный шаг, один, второй, третий... И стойка: собранное тело, согнутые колени, распластанная вдоль линии лыж спина.

Еще на Спартакиаде РСФСР я познакомился с ним, с Сергеем Грищенко. Он завоевал тогда золотую медаль в слаломе-гиганте. Теперь на первенстве СССР он занял в слаломе третье место, в гиганте - четвертое. В день скоростного спуска я встретился с Сергеем на горе, уже выше верхней станции второй канатной дороги. Дальше к старту нужно было подниматься своим ходом. Мы были в трехстах метрах ниже, когда стартовал участник под номером "один" Анатолий Тормосин. Он приближается. Первый участок прямой как стрела и достаточно крут. В низкой скоростной стойке лыжник мчится на нас, как гоночный автомобиль. Мы стоим совсем рядом с трассой, у линии маленьких бумажных флажков. Мгновение кажется, что Тормосин летит прямо на нас, и я уже готов шарахнуться, но он прошел совсем рядом в шипении снега, как снаряд. Но это не снаряд, а живой человек, с которым час назад я разговаривал в кафе "Ай" выше первой станции канатки: рыжеватый приветливый парень с длинными баками, как надо по моде.

- Ай да Термос, - весело говорит Сережа, - хорошо ушел!

Приближается, вырастает, летит опять прямо на нас "номер два" Александр Голубков. Опять промчался очень близко, но я успел рассмотреть, как бьются его лыжи на мельчайших снежных буграх.

- И-их, Голубок, - говорит Сережа, - зашуршали ребятки...

Сережа стал было надевать лыжи, но поднял голову, смотрит, как приближается "номер три".

- Что это, они через минуту стартуют? Тогда ходу, у меня двадцать четвертый!

Сергей поднял лыжи и, выбивая ботинками ступеньки в снегу, пошел вверх. Я был на лыжах и быстро отстал.

Когда я поднялся, Сергей уже надел лыжи. Сквозь оранжевую маску очков видно лицо: никакого напряжения, скорее задумчивость, мягкость.

Сверху тоном тренера кричит человек: "Серега, Серега, разомнись! Ты что?"

Сергей толкается палками, отъезжает назад, энергично гнется...

Стартует двадцать второй, за ним стоит ужо двадцать третий. Сергей застегивает замки ботинок. Теперь ноги зажаты в холодных пластмассовых тисках, но только на пять минут: две минуты на старте и три минуты на трассе. Выпрямляется. Подъезжает тренер:

- Все будет в порядке, Сережа.

- Да. - Не отвлекайся, думай только о трассе.

- Хорошо. - Опять мягкая улыбка. Двадцать третий встал рядом со стартером.

- ...Арш!!!

Ушел.

Голос стартера: "Финиш, стартовал двадцать третий. Сообщите готовность".

Сергей встал рядом со стартером, наклонился, поднял голову (очки-маска, подбородок, затянутый кожей шлема).

Вдруг стартер:

- Финиш, поздно сообщили готовность, откладываю старт на минуту.

Чуть сникла фигура лыжника. Неловкая тишина.

Голос тренера:

- Серега, на косых успевай расслабляться.

Молча кивает.

- Серега, все будет в порядке.

- Ага. - Мягкая улыбка.

- Пять, четыре, три, два, один... арш!!!

Толчок, разгонный шаг, второй, третий... широко, мощно, весь прямой, вытянутый вверх. Стойка: согнутые колени, распластанная вдоль линии лыж спина...

Я смотрю на большой циферблат "Омеги": 15 секунд... 25... 40.

Сейчас он где-то над кафе выходит на правую косую диагональ, пролетает под тросами, креслами канатки, поворот налево, крутой спад...

55 секунд... Новые гудки "Омеги": Пять... четыре... на старте двадцать пятый - три... два...".

Облака над головой растаяли, теперь кругом жесткий солнечный свет, и предвершинный снежный гребень над стартом слепит сквозь очки.

За двадцать пятым стал... тренер Сергея. Он снял теплый костюм, на его комбинезоне номер 20.

В удивлении спрашиваю:

- Вы тренер Сергея?

- Да нет. - Он наклоняется над планкой с рукой стартера на плече.

Минут через тридцать с финиша по телефону сообщили: номер 24 - 3.01,62; номер 26 - 3.06,28. Лучшее время у Голубкова - "номера два".

Под номером 26 стартовал Анатолий Герасимов. Это его я принял за тренера Сергея. Очень опытный гонщик. Но мне кажется, он заранее знал, что Сергей обгонит его.

Что же заставляет стартовать, наперед зная, что не победишь? Обстоятельства, запущенная машина жизни? А может быть, несмотря ни на что, надежда победить? Или ставшие привычкой напряжение и радость борьбы? Но разве об этом спросишь.

Вечером я зашел к Сергею в гостиницу.

- Какое у тебя место?

- Восьмое.

- Ты рассчитывал пройти лучше?

- Конечно. Я был отлично подготовлен, гораздо лучше, чем на спартакиаде. Но в мазь не попал: лыжи дергались, то поедут, то нет. На пологих участках терял целые секунды. Вот Голубков в мазь попал. Молодец! Тальянов, тренер, ему подсказал: выехал рано утром на гору, посмотрел снег и подсказал. Молодец, так и надо!

Светлану Исакову я первый раз увидел в высокогорном кафе "Ай". Стоял я с приятелем, а он рассказывал: "Девочка такая, 18 лет. Ребятишки местные ее обступили, говорят: покажи медаль. И она протягивает им золотую медаль в коробочке. А потом забрала медаль и отдала им шоколадку, какую-то особую, тоже из наград".

Света была тут же в "Ае". Она стояла спиной к нам у стеклянной стены кафе и, поставив ногу на скамью, застегивала замки ботинка. За стеной вершина Донгуз-Оруна блестит льдом, и ослепительная пелена облаков.

Я подошел к ней. Как ей идет шлем! Девочка в гоночном шлеме, а лицо по-взрослому спокойное.

Разговаривая, мы вышли на палубу кафе, под солнце. Света стала надевать лыжи. Мои лыжи стояли тут же, но я был без ботинок и не решился просить ее подождать меня.

Через день я ее встретил на финише "нонстопа" (репетиция перед скоростным спуском). По радио диктор объявил, что стартовала Светлана Исакова.