- Хорошо, что не вместе с немцем...
- Немцев не крадут. Боятся. Крадут русских. Никто не заступится.
- Ты, что же, теперь работаешь на патриотических началах?
Она откинула голову, подтянула колени, оперлась руками о мои плечи и встала. На ней были фиолетовые колготки, шерстяная мини-юбка и спадавший с плеч свитер с глубоким вырезом. Потерла пальцы, испачканные об искусственный мех моей дохи. Внешней стороной согнутой ладони отерла щеки. Улыбнулась. Совсем не радостно. Информация, которую она передаст в Бассейн, охарактеризует наши отношения на данном этапе как вялотекущие. Я бы тоже назвал их так.
- Бассейн вломился в наши отношения. Тебе велят расстаться со мной? спросил я.
- Он вломился в них с самого начала, - сказала Марина. - Ты что, не догадывался?
- Ты бросаешь меня?
- Чтобы не обманывать ни тебя, ни Бассейн.
- И Рауля?
- Рауль - муж.
Мурка со свалявшейся в перья шерсткой высунулась из ружейного чехла с отпрыском в зубках. Мяукнула. Нырнула за следующим.
- Скоро вы там?! - заорал Дитер из съемочной-кабинета.
Я обнял Марину за талию, и мы вышли к немцу, который смотрел приветливо и весело. В Легионе мы обычно оказывались с ним в одном отсеке казармы или в той же палатке - Дитер и я. А выпивали чаще втроем - за тентом или за выгородкой Рума, которому полагалось отдельное офицерское помещение
- Что с генералом, Бэзил? - спросил Дитер, пожимая мне руку.
- Захвачен, - сказал я.
Марина, подрыгав ногами, сбросила туфли и забралась на диван с подушками, выставив нимфеточные коленки.
- Где он теперь?
- В подводной лодке мужа нашей гостеприимной хозяйки, в худшем для нас случае, или где-то в логове контрабандистов на берегу, в лучшем. Большего не знаю. Похищен - точно. Про лодку и логово - мои предположения... Бахметьеву нужна поддержка. Генерал в аховом положении, предан всеми.
- Кроме тебя? - сказала ехидно Марина.
- Что нужно сделать, Бэзил? - спросил Дитер, вежливо улыбнувшись ей.
Мурка развивала экспансию. Теперь она появилась с котенком в съемочной-кабинете.
- У нас здесь что - совещание? - спросил я. - Или сговор?
- А чего бы ты хотел? - откликнулся Дитер
- Сговора. У меня нет официальных полномочий. Думаю, что и у тебя Дитер. У Марины их тоже почти нет... Давайте скажем это друг другу вслух. Для вас я в любом случае - не сторона для переговоров. Я - наемник. Мне заплатили за работу. Которая оказалась мне не по зубам. Больше того, мой план провалился полностью...
Мурка притащила второго. Дитер и Марина пристально наблюдали за проявлениями материнского инстинкта. Наверное, я действительно выглядел жалко. Они искали повод не смотреть в мою сторону.
- Ну, хорошо, - сказал я. - Забудем об этом... Русские три с лишним часа назад сообщили местным властям, что в отношении генерала Бахметьева совершен захват, а не покушение. Попросили немедленно блокировать выезды из города, ещё до выяснения обстоятельств происшедшего у музея...
Я не упомянул Лохусалу. Марина, вне сомнения, держала постоянную связь с Раулем. А я не представлял себе задачи, которую она выполняла на данном этапе событий. До сих пор только контролировала действия Шлайна и мои. Что - теперь?
- Звучит неубедительно, - сказала Марина. - Зачем Дубровину просить о перехвате похитителей, если он знал, к чему идет дело и способствовал преступлению? В том, что водили за нос тебя, Шемякин, и твоего оператора Шлайна, есть и его вклад!
Появился третий котенок. Мурка складывала детенышей на вязаный половичок возле дивана, на котором возлежала Марина.
- Это только предположение, - сказал я. - Я первый, кто узнал о похищении. Я позвонил русским и предложил им обратиться в полицию, чтобы организовали перехват. Меня в полиции не стали бы слушать. Да ещё и засадили бы на всякий случай... Дубровин подтвердил, что он немедленно после моего сообщения попросил местных насчет перехвата. Куда ему было деваться? Это - понятно?
- Дубровин подтвердил, Дубровин звонил... Вот и вся твоя цена, Бэзил, и твоей третьей России, - сказала пренебрежительно Марина, опуская ноги, чтобы, сев повыше, удобнее следить за манипуляциями Мурки-мамаши.
- Давайте без перехода на личное, - предложил Дитер. Он подошел к лежбищу котят и сломался пополам над влажными черными детенышами. - Им молоко, наверное, нужно? А?
- Им дом нужен, - сказал я. - Беженцы.
- Ты можешь утверждать, что блокировка побережья береговой стражей действенна? - спросила Марина.
- Вот именно, - откликнулся Дитер. Он влез в холодильник Тармо и принялся вышвыривать в мусорный контейнер банки с засохшей горчицей, недоеденные консервы и пакеты с прокисшим молоком. Разыскивал съестное для Мурки.
Марина достала из сумочки мобильный телефон.
- Слушай, - сказала она по-эстонски в откинутую крышку трубки, видимо, одному из носителей белесых бакенбард, - купи в ближайшей лавке молока и сырого мяса двести-триста граммов. Говядины. Или фарш в упаковке. Бывает такой, кажется, из индюшки. Принеси мне к машине... Конец связи.
Она защелкнула крышку телефона.
- Спасибо, - сказал я.
- С твоего разрешения, я отвезу выводок дочери.
- Спасибо, - снова сказал я, стараясь не глядеть на нее. Она забирала прощальный подарок, так это следовало понимать. Хоть кошка устроилась.
- Я все-таки не думаю, что блокада действенна, - сказал Пфлаум.
- Это русское дело, и, чем бы оно ни кончилось, от этого Таллинну не горячо и не холодно, - сказал я. - Поэтому я и приехал сюда, к Марине. С одной просьбицей... С которой, однако, раз уж ты здесь оказался, Дитер, обращусь к тебе. Это делу полезнее... За выполнение просьбы я готов дать стоящую информацию. Но сначала хотел бы поторговаться.
- Нет у тебя товара ни на обмен, ни под кредит на доверии! - сказала Марина.
- Кое-что, наверное, найдется все же, я думаю, - возразил Дитер. - Я приобрету. Что в обмен просишь?
- Я хочу, чтобы банда Чико Тургенева, если она преодолеет заслоны береговой охраны, пару дней не смогла выскочить из нейтральных вод к российской границе...
- Об этом русских просить следует, - сказала Марина.
- Об этом я прошу вас. Речь идет о Калининграде, о западном анклаве. Генерала повезут в том направлении... Захват заказан тамошними воротилами. Им нужна фигура, в обмен на которую Москва согласиться отдать некую личность, сидящую в Лефортовской тюрьме в Москве. Я прошу обеспечить блокаду со стороны открытой Балтики. Если Чико наткнется на западный бредень, он поймет, что к Калининграду просто так, через открытое море в западном направлении, ему не проскочить. И он вернется, если вышел в море, или, если ещё не вышел, заляжет в убежище. Немедленно начнет искать проходы. Высылать людей на разведку. А если они зашевелятся, высунутся из логова, то вытянут меня к Чико.
Я всматривался в лицо Марины. Отлавливать будут "Икс-пять", за штурвалом которой, если в подлодках они имеются, - её муж, Рауль Бургер. Где теперь эта лодка - идет в море? Или Рауль, лежа на грунте, ждет сигнала, чтобы принять "груз" и уже потом нырнуть под морскую границу?
Марина встала с дивана, прошлась по съемочной-кабинету, рассеянно взглянула на фотографии, разбросанные на столе.
Наверное, наша дочь будет красивой. Моя и её дочь. И Рауля, формально, конечно. Я-то не существую.
- Ты заплатишь за это любую цену? - спросил Дитер.
- Какую смогу.
Он долго набирал номер на своем мобильном. Ответили ему немедленно. Я плохо понимаю по-немецки. Дитер говорил быстро. Через две минуты разъединился.
- Они могли бы сделать это, - сказал он.
- И слава богу, - сказала Марина. - Немцам ближе всех.
- Не только, - сказал Дитер. - А теперь я хотел бы поговорить с Бэзилом с глазу на глаз. Мадам понимает, что это - не личное?
- Мадам понимает, - сказала Марина. - Я займусь кошечкой и котятами.
Она сгребла плед с секс-дивана, свернула его в подобие большого кулька и побросала туда котят. Мурка, предательница, задрав хвост, терлась о её фиолетовые колготки.
