При возникшем дефиците времени нужно было с подобными делами справляться быстро. Никогда еще так скоро не готовился завтрак, но, к сожалению, сонные участники вылазили из спальников слишком медленно.
Одним из первых выскочил Филиппов. С ужасной щетиной на лице, в коричневой шапочке на голове, с заспанными глазами и слегка опухшим лицом.
-А-а-а-ха-ха-ха-ха! -- кричит он во все горло, разгоняя сон.
Снимаем палатки, отдираем от земли примерзший полиэтилен.
Мишка Мельников отчитал Ульянова за то, что тот "как всегда слишком медленно собирается". Пром слегка смутился, но промолчал.
Двинулись вверх по Тюрдему. Идем, как мне кажется, слишком медленно. Вскоре вода заканчивается, под ногами -- сухое, все более выполаживающееся русло. Тропа уходит под снег. Смерзшийся за ночь снежок энергично хрустит под вибрамами.
Я и Мельников вырываемся далеко вперед, оставляя за собой це-почку следов. Лезем, что есть силы на перевал. Чувствуется, что Ми-шка -- мужик волевой и очень упрямый. Между нами завязывается разговор.
-- Давно туризмом занимаешься? -- спрашивает он.
-- Прошлым летом -- альплагерь, потом два зимних похода. А ты? -интересуюсь я.
-- Ну, я пока сходил только в "единичку" на Караколы в ноябре с Лаврухиным.
-- Так ты не на втором курсе?
-- Нет, на первом.
Мы на самом верху. Достав карту и компас, Михаил начинает ориентироваться.
- Странно, -- удивляется он, -- что-то не похоже на перевал!
Он спускается чуть вниз за перегиб и внимательно смотрит на открывшийся пейзаж, потом на карту и недоуменно пожимает плечами:
- Идти-то дальше некуда!
Теперь я смотрю на карту. В самом деле, идти некуда, потому что водораздел явно поднимается. Вглядываюсь еще раз вперед.
Подошли все, и Михалыч спросил:
- Ну, что вы там увидели?
Взглянув на карту, говорит:
- Ха! Проскочили! Ну, давайте спускаться здесь.
Спуск не был трудным. Мы просто прошли по верховьям Тюрдема несколько дальше, чем следовало, и перевалили не в самом низком месте.
Чем ниже мы спускаемся, тем снег под ногами делается все более мокрым, и его становится все меньше. Наконец, в верховье реки Кара-Су появляется тропа. Теплеет, а затем и вовсе наступает жара.
У слияния рек Кара-Су и Коный устраиваем обед на стоянке плановиков. Мощные тропа и кострище, в кустах -- гора консервных банок и перевернутое проржавленное ведро.
Из зимы с ее снегом и холодом мы прибыли в знойное лето. Повеселели. Разделись до пляжного вида. Все мокрые и не очень мокрые вещи, включая палатки и спальники, разложили на солнышке.
Мы с Лешей моментально развели костер и сварили обед. На это ушло всего минут двадцать. С теплом появились и клещи. Первого обнаружил Женя Беляев, второго -- я.
Отдохнуть практически не удалось, передышка оказалась короткой, несмотря на то, что хотелось и поспать. Требовалось скорее идти вперед, наверстывать упущенное время.
Пообедав, упаковали рюкзаки, но произошла задержка: Филиппов вел разговор о провизии с Мельниковым и Шуркевичем. Последний -- завхоз в нашей группе.
Похоже, руководитель был крайне недоволен раскладкой продуктов. Когда мы двинулись, Михалыч решил идти замыкающим, и его необычно злое лицо видел каждый, кто его обгонял. Мне стало не по себе. Если у руководителя похода такое настроение, то не жди добра.
Леша выглядит неважно. Небывалые для него нагрузки, история с раскладкой и недоброжелательное отношение к нему некоторых участников, в особенности Верки Хвоиной, делают свое дело. Он, похоже, совершенно измотан.
На первой же передышке большинство походников задремало. Собрался подремать и я, но в это время подошел Филиппов. Он выглядел теперь как всегда полушутливо и был в хорошем настроении. У меня отлегло от сердца.
Накапливался недосып, и на каждой остановке мы стремились хоть чуть-чуть поспать.
Но вот снова идем по мокрому снегу вверх. Подъем крутой, отдыхаем через каждые двадцать минут. Явно перевал не проглядывается, продвигаемся наобум, а затем по медвежьим следам.
Когда мы наконец-то выбрались на водораздел, то сразу же приободрились: к дереву прибита железная табличка с цифрами "77". Сле-ды медведя вывели нас точно на Акса-Азканский перевал, где проходит плановая тропа 77 маршрута. Спуск с перевала ведет к реке Акса-Азкан.
Вначале было круто, заснежено, с угрозой схода мокрой лавины. Чтобы ее не подрезать, Михалыч предложил оригинальный способ прохождения опасного участка. Велел достать весь имеющийся у нас полиэтилен и положить на него рюкзаки. Затем, придерживая, кое-где подталкивая и опираясь на них, бежать рядом.
Когда более половины группы выбралось на безопасный участок, несколько человек наверху прямо над нами решили ускорить спуск, не подозревая, что впереди снежная крутизна с большим перепадом высоты. Усевшись на рюкзаки, они "паровозиком" поехали вниз. Увидев это, Филиппов аж подскочил:
- Ну, все б..., сейчас спустят лавину! Э-э-э! -- заорал он изо всех сил, -- Прекрати-и-ить!
Безобразие было моментально прекращено.
- Александр Михайлович, а вот я читал, что лавину можно вызвать и громким криком тоже?
- Смотря какую, - отвечает мне Филиппов, - вот здесь хоть сирену можешь включить, и ничего не будет - снег мокрый, а подрежешь его, слетит и так утрамбует, что стамеской потом тебя выколачивать...
Останавливаемся на ночевку на первом же удобном месте в зоне леса. Тяжелый был сегодня день, зато взяли целых два перевала.
Несмотря на обилие дров, костер никак не хотел разводиться. Поленья были слегка сыроваты, а мы сидели в каком-то непродуваемом месте. В конце концов в процесс вмешался Филиппов:
- Ну, что, сделаем по-таежному, - произнес он, разбирая сложенный дежурными "колодец".
Выбрав три самых толстых обрубка, Михалыч сделал топором на них затесы, затем уложил эти поленья вплотную друг к другу на кострище. Настрогав стружек и щепок, он бросил их кучкой сверху и поджег. Постоянно поддувая, он подкладывал все более крупные щепки, пока не образовались угли, на которые он переложил сверху одно из поленьев. Через некоторое время костер полыхал на славу.
Ужинали уже в темноте, и кто-то съел четыре кусочка сахара, предназначенные Филиппову.
