- Так какого же вы мнения о ней как о человеке?- полюбопытствовал мистер Тодхантер.

- Гадюка,- коротко ответил мистер Плейделл.- Позор великой профессии,более сдержанно добавил он.

- О господи... А она...- продолжал расспрашивать мистер Тодхантер, но не сразу решился произнести слово, утратившее прежний смысл.- Она леди?

- Нет - ни по обхождению, ни по происхождению. Кажется, ее отец был мелким торговцем в Балхеме, мать служила в людях. Оба они замечательные люди, они живы до сих пор. Но с дочерью не видятся - разве что им взбредет в голову купить билет на галерку. Джин давным-давно отреклась от них, да простит ее Бог. Если не ошибаюсь, она выдумала себе отца - полковника гвардии, погибшего при Монсе, и мать - бедную, но гордую наследницу одной из древнейших королевских фамилий Англии, не поручусь, что не Плантагенетов. Вот так и обстоит дело.

- Неужели у нее нет ни единого качества, искупающего все остальные?спросил мистер Тодхантер.

- Как вам известно, в каждом человеке есть хоть что-нибудь хорошее, но у Джин это хорошее разглядеть трудно.

- Скажите, вы согласились бы с тем, что по ее вине страдает множество людей?- продолжал допытываться мистер Тодхантер.

- Безусловно! Так и есть. С другой стороны, она делает немало хорошего. Например, добросовестно развлекает великое множество достойных людей.

- Но ведь это может делать кто угодно.

- О нет! Джин Норвуд - такая же редкость, как Этель М. Делл; в своем роде она гений.

- И все-таки,- с почти болезненным упрямством настаивал на своем мистер Тодхантер,- вы считаете, что ради всемирной гармонии было бы лучше умертвить ее?

- О, намного лучше!- без колебаний подтвердил мистер Плейделл.

Мистер Тодхантер отпил ячменного отвара.

* 2 *

"Так или иначе, я не собираюсь убивать ее,- решил мистер Тодхантер, протянув костлявую руку к лампе на тумбочке у кровати и нажав выключатель.С этим абсурдом покончено несколько недель назад, и я безмерно рад этому". Приняв такое решение, мистер Тодхантер мирно уснул.

Часть II. Сентиментальный роман

Убийство в старом амбаре

Глава 7

Мистера Тодхантера позабавили размышления о том, как легко его обольстили. Теперь, когда у него открылись глаза, он понял, как это было проделано. Кроме того, он не без стыда увидел, как просто и быстро он попался в ловушку в блаженном неведении кролика, скачущего прямиком в силки. У него на глазах растянули сеть, а он прямо-таки бросился занимать место в самой ее середине. Если бы не счастливая случайность, не угрызения совести и не укол щепетильности, он не вернулся бы к лифту... Мистер Тодхантер злился на самого себя, но еще больше - на мисс Джин Норвуд. Но разумеется, делать тут было нечего. Вероятно, он ничего и не предпринял бы, если бы не разговор по телефону, состоявшийся вскоре после его ленча с мисс Норвуд. Звонила младшая дочь Фарроуэя, Фелисити.

- Мистер Тодхантер,- явно взволнованным тоном заговорила она,- не могли бы вы приехать ко мне сегодня вечером? Мама в Лондоне, и... о, по телефону этого не объяснишь, но я совсем изнервничалась. Мне нечем оправдаться за то, что я побеспокоила вас, поэтому признаюсь честно: мне просто не с кем посоветоваться. Не могли бы вы навестить меня?

- Дорогая, я обязательно приеду,- решительно пообещал мистер Тодхантер. В четверть девятого он вызвал такси и, не заботясь о расходах, велел отвезти его на Мейда-Вейл.

Фелисити Фарроуэй ждала его не одна, а с высокой, благородного вида дамой с невозмутимым взглядом и седыми волосами. Мистер Тодхантер сразу отметил, что это лицо ему знакомо. Именно такие дамы часто заседали вместе с ним в комитетах, изучали условия жизни младенцев, выдавали молоко детям из бедных семей и учреждали детские приюты, а мистер Тодхантер участвовал во всей этой деятельности по велению долга. Фелисити представила седовласую даму как свою мать, миссис Фарроуэй коротко извинилась за беспокойство и несколькими словами поблагодарила гостя за чек, благодаря которому сумела купить билет до Лондона. Смутившись, мистер Тодхантер принял предложение присесть, потирая острые колени. Ему казалось, что его опять принимают не за того, кто он на самом деле, и у него вновь начались угрызения совести.

- Мама приехала, чтобы узнать все на месте,- бесцеремонно объяснила Фелисити.

Пожилая дама кивнула.

- Да. Пока дело касалось только меня, я ни во что не вмешивалась. Я считаю, что каждый человек вправе поступать так, как он считает нужным,- при условии, что он не причиняет вреда другим людям, именно поэтому я была готова предоставить Николасу полную свободу. Но от Фелисити я узнала то, что вы сообщили ей насчет Винсента, и когда Виола подтвердила ваши слова, я поняла, что чаша моего терпения переполнена. Нельзя допустить, чтобы мисс Норвуд сломала Виоле всю жизнь.

Фелисити энергично закивала.

- Это ужасно! Ее следовало бы пристрелить. Виола такая лапочка!

Миссис Фарроуэй слабо улыбнулась, услышав страшные слова из уст дочери.

- Фелисити строит самые невероятные планы, предлагая добиться ареста этой женщины по какому-нибудь ложному обвинению, и...

- По сфабрикованному обвинению, мама. Это очень просто. Ручаюсь, в чем-нибудь она да нарушила закон. Возможно, отец продал не все твои драгоценности. Мы без труда выясним, не подарил ли он их этой женщине, а потом подадим на нее в суд за воровство. Или подбросим - кажется, это так называется - ей кольцо или еще что-нибудь, а потом под присягой подтвердим, что она его украла... Да, мы могли бы это сделать!- пылко заключила девушка.

Миссис Фарроуэй снова улыбнулась, адресуя улыбку мистеру Тодхантеру.

- Думаю, нам не следует прибегать к методам дешевых мелодрам. Мистер Тодхантер, вы друг Николаса, но поскольку в этой прискорбной ситуации вы сторонний наблюдатель, мне бы хотелось узнать вашу точку зрения,- мать и дочь с надеждой уставились на гостя.

Мистер Тодхантер заерзал. Сказать ему было нечего, все мысли куда-то улетучились.

- Не знаю, что и сказать...- беспомощно начал он.- Похоже, у вашего мужа одержимость, миссис Фарроуэй, если позволите мне быть настолько откровенным. Должен признаться, я считаю неэффективными все меры, кроме самых... радикальных.

- Я же говорила!- воскликнула Фелисити.

- Боюсь, вы правы,- спокойно согласилась миссис Фарроуэй,- но мне бы хотелось определенности: о каких мерах идет речь? С какой целью? К сожалению, я слишком плохо разбираюсь в подобных ситуациях. Несмотря на репутацию Николаса, наша жизнь всегда была мирной и небогатой событиями. Мне неудобно втягивать вас в семейный скандал, мистер Тодхантер, но больше нам решительно не к кому обратиться. И вам, вероятно, известно,- добавила она с грустной улыбкой,- что любая мать готова пожертвовать всем ради своих детей. В моем случае это совершенно справедливо.

Мистер Тодхантер принялся уверять, что и он готов пойти на жертвы и внести ценное предложение. Но в подобных делах он был еще более беспомощен, чем миссис Фарроуэй, и хотя разговор затянулся на добрых два часа, за это время было принято всего одно конкретное решение: все сошлись во мнении, что миссис Фарроуэй не следует пытаться образумить мужа самой, чтобы не пробудить в нем упрямства. Как и следовало ожидать, эту задачу возложили на мистера Тодхантера; всем троим, в том числе и Фелисити, было ясно, что в своем нынешнем состоянии она может лишь усугубить и без того сложное положение.

Поэтому мистер Тодхантер пообещал приложить все старания, чтобы выяснить, есть ли у Фарроуэя уязвимая пята, и удалился, остро ощущая, что сегодня он был менее чем бесполезен.

В ту ночь он спал скверно. По дороге домой его посетила исключительно тревожная мысль. Миссис Фарроуэй заявила, что ради защиты своих детей мать не остановится ни перед чем. Мистер Тодхантер не мог не вспомнить последний случай, когда некто был готов на все. Неужели точно так же, как юный Беннет обдумывал убийство во время своей последней беседы с мистером Тодхантером, так и за безмятежным лбом миссис Фарроуэй уже рождаются чудовищные замыслы? Мистер Тодхантер никак не мог отделаться от мысли о том, что такое возможно, и это его тревожило. Ибо что он мог предпринять?