И вдруг, где-то совсем близко от нас, раздалось долгожданное "чу-фшшшш...". Мы так и замерли на месте.
Снова и снова послышалось громкое чуфыканье, потом хлопанье крыльев. Это тетерева слетались на токовище.
Мы начали осторожно пробираться через кусты.
Впереди уже видна поляна, и на ней взапуски бегают, гоняясь друг за другом, тетерева-косачи. Они то наскакивают один на другого с громким задорным чуфыканьем, то припадают к земле и заводят длинную монотонную трель: "У-ру-ру-ру-ру..."
Пора. Я тоже начинаю чуфыкать - манить к себе драчунов.
И вот один из тетеревов услыхал мой призыв. Он лихо подскакивает на месте, распускает лирой хвост и бежит прямо к нам.
Я сжимаю в руках ружьё, бросаю искоса взгляд на приятеля. Он уже нацелился аппаратом. Раздаётся еле слышный щелчок - снимок сделан. Приятель готовится ко второму.
Но тетерев неожиданно приостанавливается. Дальше бежать не хочет. "Чу-фшшшш!.." - громко и вызывающе кричит он.
Я молчу. На таком близком расстоянии отвечать не следует - птицу теперь уже не обманешь, вмиг улетит - и выстрелить не успеешь.
"Да чего же ждёт мой приятель? Снимал бы скорее!"
Тетерев снова подскакивает на месте и хлопает крыльями: "А ну-ка, мол, выходи на бой!"
Я больше не в силах ждать, приподнимаю ружьё, целюсь и... вдруг над самым ухом: "Чу-фссссс!.." - точно автомобильная шина лопнула...
Косач срывается с места. Я стреляю, почти не целясь. Промах. Перепуганные тетерева разлетаются.
- Ты что же наделал? Зачем свистел? - вне себя кричу я на приятеля.
От смущения тот не знает, куда деваться.
- Да я хотел подманить поближе, - лепечет он. - Зуб у меня со свистом. Приеду, сразу выдерну!
- Теперь хоть все повыдергай, - возмущаюсь я. - Сорвал охоту. Эх ты, свистун несчастный!
Мы возвращаемся домой в мрачном молчании. Так кончается день.
Но к вечеру мир между нами уже опять восстановлен, и мы как ни в чём не бывало садимся вместе проявлять фотографии.
- Ну и что же, что не убили? - весело говорит приятель. - Неужели тебе кусок мяса нужен? А ты лучше представь, какой снимок я сделал: тетерев прямо на нас бежит, крылья распустил, хвост лирой... Ведь это же память на всю жизнь!
Я невольно заражаюсь его пылом, тороплю поскорее начать проявление.
И вот лента негативов уже готова. Она промывается в воде. Потом сушится. Но нам не терпится взглянуть на последний снимок: ведь именно там и запечатлён финал нашей охоты.
- Плотноват негатив, - говорю я. - Трудно разобрать детали.
- Не беда, - утешает приятель, - передержал немножко. Это легко исправить.
Я всё же пытаюсь разглядеть снимок, и наконец мне это удаётся.
- Ага, вот и тетерев! Какая поза! Так, кажется, и налетит сейчас. А что такое под ним внизу?
- Бугорок, - поясняет приятель. - Видишь, и кустики на нём.
- Кустики-то я вижу, но сам бугорок какой-то странный. Вот будто два уха, и нос, и рот... Голова какая-то, а вместо волос - кусты и сверху тетерев. Что за чепуха?!
Приятель всматривается и вдруг хватается за виски.
- Ах я болван! - восклицает он. - Настоящий болван!
Я ещё толком не понимаю, в чём дело, но уже чувствую, что случилось что-то непоправимое.
- Плёнку не передвинул: два снимка на одном кадре! - в отчаянии говорит он. - Видишь: твоя голова, а на ней кусты и тетерев.
- Вот те и снимок, и память на всю жизнь! - Я не могу больше сдержать своего гнева и на чём свет стоит ругаю злосчастного фотографа. - Испортил охоту да и снять-то как следует не сумел! Никуда больше с собой не возьму. И не проси лучше.
Но самое возмутительное, что приятель уже оправился от смущения.
Он глядит на меня будто ни в чём не бывало, даже улыбается.
- Да ты постой, не кипятись, - весело говорит он. - Я обещал тебе и повторяю - замечательный снимок выйдет. Ты сам посуди: обычного тетерева на земле ведь каждый дурак снимет. А вот чтобы на голове у охотника сидел, - ну, где ты такое видал? Ведь это же не просто снимок, а художественная композиция, настоящее чудо техники!
В ЗЕЛЁНОЙ КОРЗИНОЧКЕ
Иной раз в начале осени выдаётся редкий денёк. Он весь будто вылит из голубого стекла и разукрашен тонкою позолотой. Прозрачно синеет даль, а берёзки на косогоре стоят тоненькие и прямые, как белые свечи. Их вянущая листва так и светится золотым огоньком. Синее небо, синяя даль, блеск солнца и разноцветный убор лесов - как всё это походит на какой-то сказочный праздник, на последний привет уходящего лета.
Всё в природе словно прощается с солнцем, с теплом, хочет последний раз нарядиться поярче, чтобы потом надолго снять свой прощальный наряд и запереть его в кованный серебром тяжёлый сундук зимы.
Вот в такой-то погожий осенний день, помню, бродил я с ружьём и собакой по берёзовым перелескам - охотился на вальдшнепов.
Обошёл одну поляну, другую, третью... Уже начинало смеркаться. Ярче горели в осенних сумерках жёлтые свечи берёз. Ветер стих. Наступал прозрачный сентябрьский вечер.
Я сел на пень. Каро улёгся у моих ног; так мы провожали этот тихий денёк.
Неожиданно что-то захрустело вдали, затрещали сучья - всё ближе, ближе... Какой-то хриплый отрывистый рёв, не то стон послышался в тишине.
Каро вздрогнул, хотел вскочить. Но я приказал ему оставаться на месте. Ничего страшного: ведь это ревёт мирный лесной великан - лось.
А вот он и сам показался на другом конце поляны и широким шагом направился через неё.
Какой он могучий, с огромными рогами, будто несёт на голове корявый пень с торчащими в стороны сучьями.
Лось был, видимо, возбуждён. Он ревел всё громче и громче и мотал головой в разные стороны.
На его пути - молодая берёзка. Неожиданно лось зацепил её рогом, рванул... Раздался лёгкий треск будто угасшей свечи. Золотая вершинка вспыхнула последний раз, на землю посыпались искры листьев. И вот уже вместо деревца-свечи нелепо, словно огарок, торчит обломанный белый стволик.
"Погасив свечу", лесной хозяин грузно зашагал дальше и скрылся из глаз. Но ещё долго потом в чаще леса слышался хруст ветвей и глухой рёв уходящего зверя.
А я смотрел туда, куда скрылся лось, и мне стало как-то не по себе: зачем могучий лесной богатырь так бессмысленно исковеркал, сломал молодое деревце.
