Удар, нанесенный крейсером, был ужасен. Три цилиндра орды вспыхнули и исчезли тотчас. Четвертый, который, судя по всему, получил непоправимые повреждения, медленно заваливался по направлению к небольшой черной дыре, терпеливо затаившейся в складке пространства.

- Вот и все, - буднично сказал Завгороднев, глядя на очистившийся экран.

- А где же... истребители? - спросил несколько оторопевший заместитель. - Там же столько чернобрюшей было...

Завгороднев встал. Лицо его медально забронзовело.

- Зато героев у них теперь сразу столько стало, что бюсты им не из чего отливать будет, - печально сказал он.

Вечером, когда "Пан Станислав Лем" выходил в необходимую для прыжка точку галактических координат, командир крейсера Борис Александрович Завгороднев мрачно пил в кают-компании. Можно сказать, что он пил в одиночестве, потому что его заместитель уже усики распустил и левое крыло помял - много ли надо почти непьющему мотыльку?

- Надоело мне все, - объяснял Завгороднев своему боевому заму. - Одни сражения, сражения, сражения... Уже забываешь, где сражаешься, с кем сражаешься, за что сражаешься... Не вижу смысла в том, что мы делаем! Месяц назад мы с тобой этих кровососов с Альдебарана защищали, еще раньше глотарей из Кассиопеи, теперь вот этих черножоп... - он осекся и испуганно взглянул на махаона - не заметил ли тот его откровенно расистского высказывания. Махаон неровно сложил крылья, опустил на кольчатое брюшко лапки и нервно шевелил усиками во сне. Небось, снилось гаду, как он на своей Махаонии нектар из гигантских магнолий добывает.

Успокоенный Завгороднев налил себе в стакан виски, выпил и снова пустился в печальные рассуждения:

- Кого мы и от кого защищаем? Вся Вселенная воюет! Здесь Богом быть надо, чтобы порядок навести. Понимаешь? Богом!

Эоаои пошевелил усиками и беспомощно распустил крылья.

- Слабак! - с усмешкой сказал старый звездный волк и задумчиво повторил: - Богом надо быть, чтобы в этой Вселенной порядок навести!

В кают-компании ожил динамик.

"Внимание! - объявил вахтенный. - Через двадцать минут крейсер уйдет в подпространство. Всем занять места в амортизационных камерах!"

Завгороднев вздохнул. Крейсер шел на воссоединение с основными силами, а это значило, что впереди опять маячили бои, победы и поражения, схватки не на жизнь, а на смерть, предстояло зажигать и гасить звезды, сворачивать в ничто планеты и умножать пустоту, потому что именно в ней крылся идеальный порядок.

Он легко приподнял за крылышки своего пьяного заместителя, отнес его в амортизационную камеру, специально оборудованную для махаона, потом, кряхтя, разделся и занял свое место согласно походному расчету. Вокруг, медленно шурша, разворачивалось силовое поле. Борис Александрович зевнул, раскинувшись на мягком ложе, и на мгновение пожалел, что не захватил с собой недопитую бутылку.

"Да, - подумал он. - Чтобы в этой Вселенной не озвереть, в ней надо быть Богом!"

6. Что-то тоскливо-философское.

Вот тогда-то он и узнал, что значат настоящая тоска и настоящие сомнения в правильности дороги. Одурев от тьмы, он возжелал света, потом, чтобы как-то развеять скуку и скрасить одиночество, создал ангелов, твердь и развлечения ради населил эту твердь разнообразными животными. Но с животными нельзя было поговорить, и тогда он создал свое подобие - маленького Бориса Завгороднева. Он не знал, правильно ли поступает, не повторяет ли роковым образом чью-то ошибку. Посоветоваться с кем-то было просто невозможно. Не с кем было советоваться всемогущему Богу! И самое противное - даже выпить, чтобы хоть малость забыться, чтобы как-то отвлечься от тревожащих душу мыслей, было нельзя, да и пока не с кем. Надо было еще сотворить Завгородневу пару, а потом терпеливо ждать, когда кто-то из ангелов согрешит...

Октябрь 1999 года, г. Царицын.