- А где продукты? - удивилась она.
Павлик глубоко вдохнул и прошел мимо Надежды Петровны на кухню.
- Павел! - ошеломленно воскликнула мама. - Бестолковый лентяй! Ты ботинки не снял!
Павлик взял сотовый с зарядного устройства, сунул в карман, затем вытащил из видеомагнитофона кассету. Надпись на корешке гласила:
"Только один просмотр"
- А ну сейчас же сними ботинки! - взвилась мама.
- Я спешу, - откликнулся Павлик.
- Что значит "спешу"? - От такого дерзкого ответа маме вдруг перестало хватать воздуха для фирменных ругательств.
- Меня ждут, - ответил Павлик и остановился в коридоре. Мама полностью перекрывала путь в прихожую.
- Так... - с угрозой произнесла она. - Все понятно.
- Что понятно, мама?
- Очкастый паршивец уже заходил сегодня, спрашивал тебя. Я вышвырнула его с лестницы!
Павлик не думал, что Юрику досталось так серьезно.
- Зачем ты это сделала?
- Ты не смеешь водиться с такими!
- Ты несправедлива к нему. Он хороший...
- Он приучил тебя к спиртному!
- Мама!
- Нет, не "мама"! - вдруг закричала Надежда Петровна, нависнув над бедным Павликом, словно дикий тигр над беспомощным бедуином африканских сафари. - Если он нацепил очки, то это ещё не значит, что он смеет называть себя интеллигентом! Он никакой не интеллигент! Он пьет, и ты научился! Скоро ты научишься курить и грязно разговаривать, а затем...
Павлик увидел просвет между маминым бедром и стеной. Он попытался сквозь него проскользнуть, но мама припечатала сына к гипсолитовой перегородке. Она жгла его уничижающим взглядом, и Павлик, опустив глаза, был вынужден отступить.
- А затем он сведет тебя с грязной потаскушкой, от которой ты сначала заразишься сифилисом, потом она забеременеет, и тебе придется на ней жениться!
- Мама...
- Нет, не "мама"! - воскликнула она, брызнув слюной. - Как ты смеешь не слушаться меня? Как ты смеешь перечить? Ты совершенно не знаешь жизни!
Павлик уставился в пол, не имея воли противостоять матери.
- Ты ещё ребенок! - говорила мама. - Не знаешь жизни! А этот... Прохоров, паскуда, знает только одну грязь...
- Мама...
- Не перечь! - взвизгнула она. Павлик понял, что Надежда Петровна близка к истерике. - А ну, снимай ботинки! Ты никуда не пойдешь! Где продукты?
Она снова повернулась в сторону прихожей, словно надеясь обнаружить там сумку с продуктами, и Павлик воспользовался этим. Он увидел открывшийся проход и проскользнул к входной двери.
- Куда пошел? А ну, вернись!! - закричала мама. - Куда ты подевал продукты?!
Павлик выскочил на лестницу, не помня себя. Как мама могла дойти до такого в своих мыслях о Юрике?
Он бежал с пятого этажа, думая о том, что не выдержит ещё одной словесной атаки со стороны матери.
К месту для курения направлялась симпатичная медсестра. Сигарета уже была зажата в её миниатюрных пальчиках. Увидев Ковалевского, она улыбнулась. Сергею показалось, что несколько натянуто.
- У вас не найдется зажигалочки? - спросила она.
Ковалевский достал зажигалку, крутанул колесико и поднес пламя к кончику сигареты медсестры.
- Лазьве тети куят? - удивленно спросил Анатолий Сергеевич. Медсестра посмотрела на него и слегка покраснела. Кажется, ей было стыдно получить упрек от четырехлетнего ребенка.
- Вообще-то не курят, - ответил Ковалевский.
- Куить - пуохо! - изрек сын.
- Да, - согласился Сергей.
- Это ваш симпатичный мальчуган? - поинтересовалась сестра, подозрительно глядя на Ковалевского-младшего.
- Мой, - сказал Сергей, крутя в руках зажигалку. - Девушка, кто у вас курит сигары?
Он показал ей толстый окурок, который нашел в пепельнице.
Медсестра смерила окурок безучастным взглядом.
- У нас никто не курит сигары, - ответила она. - Это дорогое удовольствие.
- Но кто-то его оставил здесь!
- Возможно, кто-то из больных, - пожала плечами она, и выпустила струйку дыма в направлении Анатолия Сергеевича в отместку за то, что он заставил её покраснеть. Ковалевский-младший закашлялся. Сергей смял свою сигарету, бросил окурок сигары в пепельницу и, косо посмотрев на медсестру, взял сына за руку.
- Но я не видела здесь больных с сигарами, - закончила она.
Ковалевский покинул место для курения, а медсестра проводила их взглядом. На её губах играла самодовольная улыбка.
- Что же нам делать, Анатолий Сергеевич? - спросил Ковалевский.
- Папа, я снова хосю пи-пи, - сообщил сын.
- Ну знаешь... Когда мы подошли к туалету, ты писать расхотел! Теперь тебе снова захотелось! Как это понимать?
- Я хосю!
- Это мнительность! - сказал Сергей. - Тебе кажется, что хочешь, но на самом деле это не так.
- Хосю пи-пи!
- Давай подождем. Возможно, опять расхочется!
Сергей повернул голову и увидел в неосвещенном коридоре силуэт человека. Ковалевский безошибочно узнал в темной фигуре длинноволосого врача с серьгой в ухе.
"Он гаитянин!" - вспомнились слова Юрика.
- Эй! - крикнул Сергей. - Постойте!
Человек в неосвещенном коридоре повернул голову, посмотрев в сторону Ковалевского, и кинулся в противоположную сторону.
- Вот видишь, сынок! - произнес Сергей, поднимая сына на руки. - Нам надо бежать за этим дядей!
- Засем?
- Если б я знал!
Они вбежали в темный коридор, с успехом миновали его и выскочили в небольшое фойе, которое не являлось тупиковым - коридор вел дальше. Но почему-то здесь Ковалевский остановился. Из фойе в разные кабинеты вели четыре двери, посредине стоял прозрачный ларек с лекарствами. Продавщица в нем отсутствовала. В углу находилось неизвестное растение в большой кадке, изрезанные и широкие листья которого напоминали папоротник. Под растением из кадки торчало кольцо. Ковалевский ухватился за него и вытащил из земли. К кольцу крепился непонятный штырь.
Сергей повертел в руках кольцо со штырем и сунул его обратно. Почему он подумал, что человек в халате врача скрылся в этом фойе? Он вполне мог пробежать дальше по коридору. Сергей поставил сына на пол возле ларька и поочередно подергал за ручку каждой из четырех дверей. Все заперты.
- Чтоб тебя геморрой загрыз!
- Папа не лугайся! - одернул его сын.
- Прости, Толик. - Ковалевский пробежал дальше по коридору. Огляделся, раздумывая, и вернулся в фойе к сыну. Анатолий Сергеевич с удивлением смотрел на отца. В этот момент раздался телефонный звонок.
