Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Приговор стал проклятием. Все развлечения пусты, а муки нестерпимы. Я не знал, переживу ли оставшиеся шесть месяцев. Поверьте, в те черные дни я был на грани самоубийства.

И вот я совершил глупость. В своих бесконечных скитаниях я натолкнулся на Невидимку - в третий или четвертый раз за все шесть месяцев. Наши глаза, как и прежде, боязливо встретились лишь на секунду. Потом он потупил взгляд, обошел меня и направился дальше. Это был худощавый молодой человек не старше сорока, со взъерошенными волосами и продолговатым изможденным лицом. Он чем-то смахивал на ученого, и я заинтересовался, что он такого сделал, чтобы заслужить наказание; меня охватило желание догнать его и спросить, узнать его имя, поговорить с ним, обнять его.

Все это запрещается. Никто не имеет права заговорить с Невидимкой, даже другой Невидимка. Особенно другой Невидимка. Обществу нет резона налаживать тайные связи между париями.

Я знал все это.

И все-таки отправился вслед за ним.

Три квартала я шел за ним следом, отставая на двадцать-сорок шагов. Роботы-шпики были, казалось, вездесущи, их развертывающие устройства мгновенно реагировали на всякое нарушение, и я не решался подойти к нему. Но вот он свернул в переулок и побрел легкой, праздной походкой Невидимки. Я нагнал его.

- Пожалуйста, - вкрадчиво попросил я. - Нас здесь никто не видит. Мы можем поговорить. Меня зовут...

Он резко обернулся, в его глазах сверкнул ужас. Лицо побледнело. Мгновение он не сводил с меня изумленных глаз, потом рванулся вперед, желая обойти меня.

Я преградил ему путь.

- Подождите, - сказал я. - Не бойтесь. Пожалуйста...

Он отшатнулся от меня. Я положил руку ему на плечо, но он вырвался.

- Только слово, - умолял я.

Ни единого слова. Даже хриплого шепота: "Оставьте меня!" Он отскочил от меня, свернул за угол, его шаги вскоре стихли. Я глядел ему вслед, чувствуя, как во мне поднимается громадная волна одиночества.

Потом появился страх. Он не нарушал закона Невидимости, а я нарушил, увидал Невидимку. Это грозило наказанием, возможным увеличением срока. Я огляделся в страхе, но роботов-шпиков вокруг не было ни одного.

Я был один.

Я брел по улице, стараясь успокоить разгулявшиеся нервы. Старался взять себя в руки. Понял, что совершил непростительную глупость. Но хотя глупость моего поступка задевала за живое, нравственная сторона происшедшего волновала еще больше. Подбежать в совершенном отчаянии к другому Невидимке, кричать ему о своем одиночестве, своих желаниях - нет. Значит, победа за обществом. Я в проигрыше.

Я заметил, что вновь стою возле сада кактусов. Я подъехал на лифте к входу, выхватил у кассира жетон и вошел внутрь. Мгновение я искал глазами и наконец углядел искореженный, причудливо разросшийся кактус высотой футов восемь - колючий уродец. Я вырвал его из бочонка и, чувствуя, как тысячи иголок впиваются в мои руки, разорвал в клочья угловатые побеги. Никто не замечал ничего. Я вытащил колючки и, размахивая окровавленными ладонями, спустился вниз, в который раз упиваясь своим одиночеством.

Прошел восьмой месяц, девятый, десятый. Времена года заканчивали свой круг. Весна уступила место теплому лету, лето - ясной осени, осень - зиме с ее двухнедельными снегопадами, пока еще оставленными нам для красоты. Зима кончилась. Синоптики участили дожди до трех на день.

Мой срок подходил к концу.

В последние месяцы своей невидимости меня охватила апатия. Я стал безразличен к возможностям, открывающимся в моем положении, и день ото дня все больше впадал в хандру.

Я заставлял себя читать все подряд. Сегодня Аристотель, завтра Библия, послезавтра учебник механики. В голове не оставалось ничего - стоило перевернуть страницу, как ее содержание вылетало из памяти.

Меня больше не волновали радости приключений, которые сулила невидимость, минутное ощущение своей силы, приходящее от возможности совершить почти безнаказанно любой поступок. Я говорю почти, потому что закон о Невидимости не сопровождался законом об отмене человеческого характера: едва ли кто-то смирится перед невидимостью, если от нападок Невидимки придется защищать жену или детей; никто не позволит Невидимке ударить себя по лицу; никто не потерпит вторжения Невидимки в свой дом. А управиться с Невидимкой, не показывая, что замечаешь его, всегда можно, я уже говорил.

Возможности Невидимок громадны. Я не пользовался ими. У Достоевского где-то написано: "Раз Бога нет, значит, все позволено". Я могу сказать: "Для Невидимок все позволено - и ничего не нужно". Вот так.

В день своего освобождения я не считал минут. Вернее, я начисто забыл, когда кончается мой срок. В тот день я сидел дома, угрюмо перелистывая книгу. В дверь позвонили.

Мне не звонил никто целый год. Я почти забыл, что это значит.

Но дверь я открыл. Там стояли представители закона. Они молча сорвали клеймо с моего лба.

- Привет, гражданин, - произнесли они.

- Привет, - хмуро ответил я.

- 11 мая 2105 года. Ваш срок истек. Вы снова член общества. Вы оплатили ваш долг.

- Спасибо.

- Пойдемте выпьем с нами.

- Не стоит.

- Это традиция. Идемте.

Я отправился с ними. Мой лоб казался мне страшно голым, а взглянув в зеркало, я увидел на лбу белое пятно. Меня отвели в ближайший бар и угостили синтетическим виски. Бармен улыбнулся мне. Сосед по стойке похлопал меня по плечу и спросил, на кого я ставлю в завтрашних самолетных гонках. Я сказал, что не имею о них понятия.

- Серьезно? А я "болею" за Калсо. Четыре против одного - у него потрясающий спурт.

- Простите, - ответил я.

- Он был в отъезде, - извинился за меня один из спутников.

Тон фразы был безошибочен. Сосед бросил взгляд на мой лоб и кивнул. Он тоже захотел угостить меня. Я согласился, хотя хмель уже ударил мне в голову. Я снова стал человеком. И был видим.

Во всяком случае, у меня не хватило духа оборвать его. Такое поведение могли подвести под статью о преступной гордости. Пятый рецидив грозил пятью годами невидимости. Я обучился смирению.

Возвращение к людям, конечно, сулило множество щекотливых ситуаций. Встреча со старыми друзьями, поддержание неловких разговоров, восстановление утерянных связей. Я целый год находился в ссылке в своем родном городе, и возвращение было нелегким.

3
{"b":"40371","o":1}