- Очень хорошо, что тебя выписали именно в пятницу. Во всяком случае, в этот день у меня есть время для тебя.

- А с твоей стороны тоже очень мило, что ты жертвуешь мне свой свободный день. Таким неприветливым я тебя уже давно не видела.

- На это есть свои причины! Если признаться тебе, что я делал в свое свободное время, ты тотчас же побежала бы к Баффингэму и сказала: - Так, а теперь выкладывайте-ка мне всю правду!

- А кто нашел тот билет на поезд?

- Ну да, это я признаю. Впрочем, мы это сегодня отпразднуем. Я, вообще, намереваюсь праздновать сегодня весь день. Но сначала мне нужно уладить одно небольшое дело. Вон в той вилле. Ты пойдешь со мной?

- А почему нет? Мне приятно снова находиться среди людей.

Мы вышли из машины перед маленькой белой виллой. На звонок Ходжа дверь открыл пожилой седовласый мужчина.

- Вы тот самый джентльмен, которого я просил прийти в одиннадцать часов? - спросил он.

- Позвольте нам войти.

Он провел нас в гостиную, обставленную просто, но уютно.

- Вы принесли заявление? - спросил пожилой господин.

- Конечно, - вот оно, - ответил Ходж и протянул ему какой-то аккуратно сложенный лист бумаги.

- С этой молодой дамой случилось какое-то несчастье? - спросил мужчина, несколько смутившись.

- Ну, что вы, - сказал Ходж, - мне просто пришлось применить небольшое насилие, чтобы получить её согласие.

- Скажи-ка, о чем, собственно, идет речь? - спросила я, ощущая слабость в коленях.

- Ах да, я ведь совершенно забыл, что ты ещё ничего не знаешь, весело сказал Ходж, - мы с тобой женимся.

Пожилой мужчина откашлялся и пробормотал:

- Нынешняя молодежь ко всему относится так несерьезно! - с этими словами он вышел из комнаты, но тут же вернулся с двумя дамами.

Затем он зарегистрировал наш брак, причем в роли свидетелей фигурировали его жена и экономка.

Когда мы снова сели в машину, Ходж заявил:

- Это сделано ради вашей безопасности, миссис Кистлер! Ведь тебе нельзя оставаться ночью одной. С тобой слишком часто происходят несчастные случаи! А кроме того, мне самому очень хотелось бы почувствовать, каково быть мужем.

- А что скажет на это Штром? - поддразнила я.

- Он уже все сказал. После твоего последнего забавного маленького приключения я объявил ему, что мы обручены. Он принял это известие с большим самообладанием, хотя ругался довольно обстоятельно. Ты, надеюсь, ничего не имеешь против того, что я обручился с тобой в то время, когда ты была без сознания?

Тут я поняла, что старое библейское изречение: "Он господин твой" ещё не утратило своего значения.

Мы подъехали к дому на Трент-стрит, и я увидела строительные леса, мешки с песком и кучи камней.

- Я позволил себе снять для нас небольшую меблированную квартиру, пока ты сама оправишься и сможешь найти более подходящее жилье. мои чемоданы уже почти все упакованы,и твои, впрочем, тоже. Машина за мебелью придет в два часа. Сейчас мы быстро зайдем и упакуем остальное, чтобы успеть, по меньшей мере, отобедать в честь нашей свадьбы, пока не появились грузчики.

Когда мы вошли в холл, все дети Халлоранов разбежались, а сама миссис Халлоран, сидевшая на диване, с кисло-сладкой улыбкой исчезла в своей гостиной.

В моей кухне стояли упакованные ящики с посудой и кухонными принадлежностями. Удивительно, но Ходж точно определил, что принадлежало мне, а что миссис Халлоран. Оставалось упаковать мою одежду, белье и постельные принадлежности.

Так как я не много могла сделать со своей загипсованной рукой, упаковкой занимался Ходж, которому я давала указания. В рубашке с засученными рукавами и спадавшими на лицо волосами он выглядел, ка профессиональный упаковщик.

Он захлопнул крышку чемодана и прижал её коленом.

- Так, это все? Хорошо. Тогда я быстро сбегаю наверх и закончу со своими чемоданами, чтобы мы смогли поехать в город и пообедать. Можно тебя оставить на несколько минут одну без того, чтобы с тобой опять не случилось какое-нибудь несчастье?

- Не могу ничего обещать, - со смехом ответила я, и Ходж покинул меня с выражением какой-то безнадежности в глазах.

Я ещё раз обошла всю свою квартиру, чтобы посмотреть, не забыли ли мы чего-нибудь. Бросила последние прощальные взгляды на дверь, ведущую в подвал, за которой подстерегал меня убийца; на свой диван, служивший мне постелью, на которой я была почти убита; в чулан, где висела моя одежда и куда я с помощью миссис Гэр затащила свой чемодан. В моей памяти, как живая, предстала эта настороженная, недоверчивая, старая женщина, которая была очень недовольна тем, что я позволила себе переставить кое-какую мебель, потому что она опасалась, что...

Я внезапно застыла на месте. Почему она так вела себя? Почему для неё так важны были мои аппартаменты, если свои грязные деньги она держала спрятанными под лестничной ступенькой? Почему она прислушивалась к каждому шороху, исходившему из моей кухни? Я лихорадочно размышляла. Мое сердце отчаянно колотилось. Видимо, у старухи были основания для страха и недоверчивости. Я уставилась в опустевший теперь чулан. Голые стены, крюки, штанги для развешивания одежды. А на полу небольшое возвышение, на котором стоял мой чемодан...

Я услышала какой-то шум и бросилась в свою гостиную, чтобы запереть дверь. Еще раз я подставила стулья под ручку двери. Пора бы уже появиться Ходжу...

Затем я бегом вернулась в чулан, наклонилась над этой платформой и попыталась приподнять её край. Она не поддалась. Я потянула сильнее. Ничего не произошло. Может быть, я просто внушила себе невесть что. Но для чего тогда здесь это возвышение? Лестница под этим чуланом не проходит. Я присела на корточки и задумалась. Мой взгляд упал на деревянный плинтус между стеной и полом. И этот плинтус оканчивался там, где начиналось возвышение! Правой ладонью я нажала на передний край платформы.. и она поддалась! Я надавила сильнее, и вдруг верхняя часть платформы взлетела кверху. едва не ударив меня в лицо. Я заглянула внутрь и увидела округлившимися от изумления глазами... множество пачек банкнот!

Дрожа, я вынула одну за другой эти пачки и начала считать: всего в этом гениальном тайнике находилось сто тысяч долларов купюрами по сто и пятьдесят долларов. Я поднялась на ноги и недоверчиво уставилась на эту потрясающую кучу денег. Эти деньги принадлежали тем дохлым кошкам и собаке! Это было то самое состояние старой злой ведьмы, которое стольким людям принесло так много бед и горя. Это было наследство, оставленное четверым убитым животным, наследство, за которое боролись жадные люди вместе с ещё более жадными адвокатами! И на которое, если оно в конце концов им достанется, Халлораны будут водить своих детей в ночные клубы!