"Самым большим по объему и самым безграмотным стал "Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона: Речевой и графический портрет советской тюрьмы" (Д. С. Балдаев, В. К. Белко, И. М. Исупов), изданный в Москве в 1992 году. Это издание представляет собой хаотические материалы, которые даже трудно назвать "словарными". При этом лишь незначительная часть этих материалов имеет отношение к воровскому арго. В этой книге читателю предлагаются просто списки слов без указания на их грамматическую, семантическую, стилистическую природу. 30% этих слов - это общеупотребительная интердиалектная (просторечная) лексика, в том числе обсценная; примерно 5% - литературная лексика, 5% - иноязычные слова, не имеющих никакого отношения к русскому арго, еще примерно 5% - диалектные, областные слова. из заявленных Из 11 тысяч слов, якобы включенных автором в словарь, лексем, предположительно имеющих отношение к воровскому жаргону, оказалось в несколько раз меньше... Количество совершенно литературных слов, включенных в словарь приводит читателя в полное недоумение...: адонис 'красивый молодой... педераст', амбразура - 'окно...', ансамбль 'сборище...', антилопа - '...девушка', антресоли - 'верхний ярус...', архаровец - 'хулиган', бабахнуть - 'выстрелить', бабочка - '...галстук', банан - 'мужской половой член', бегемот - '...толстяк', берлога '...укромное место', бизнес - 'сделка', бревно - 'глупый человек', бутон 'красивая девушка', вода - 'пустой разговор', гардероб - 'униформа...', голубой - 'гомосексуалист', громила - 'мужчина крупного телосложения..., погромщик', гроши - 'деньги', губошлеп - 'болтун', гусар - 'повеса', записка - 'письмо', клык - 'зуб', клюв - 'нос', клюка - 'трость', критика - 'брань'. В самом деле, зачем включать в словарь слова, которые есть во всех словарях русского литературного языка?"
При всем при том издатели не постеснялись предпослать словарю предисловие, отдающее безоглядной хлестаковщиной: "Предлагаемый вниманию читателей "Словарь..." - единственное в своем роде издание, предпринятое в России за все годы Советской власти... Публикуемый в книге собственно словарь русского лагерно-блатного арго содержит около 11 000 лексических единиц, причем в большинстве своем это активная лексика. По объему материала словарь может стать базовым для любого другого аналогичного словарного издания...В качестве речений - иллюстративного словесного материала в статьях словаря даются примеры живой письменной речи носителей жаргона (публикуются подлинные письма и записки воров, заключенных, проституток и т.д.)...Чтобы в полной мере оценить объем выполненной работы, достаточно сказать, что самый опытный член авторского коллектива - Д. С. Балдаев посвятил изучению лагерных субкультур около 40 лет жизни...".
Ну, что сказать? Разумеется, указанный словарь - далеко не единственное издание подобного рода (к моменту его выхода одних только "послеперестроечных" лексиконов "блатной фени" уже насчитывалось немало). Использовать его как базовый положительно невозможно, поскольку он представляет из себя невразумительную и безграмотную компиляцию. Что касается самого автора, можно лишь сожалеть, что за 40 лет "изучения лагерных субкультур" он ничему не научился.
А вот на "подлинных письмах воров" придется заострить внимание. Все они - плод грубой, неумелой мистификации и никакого отношения ни к жаргону, ни тем более к воровским малявам и ксивам не имеют. Видимо, авторы накропали эти уродливые эпистолы, пользуясь диким воляпюком, лексику для которого они черпали в собственном "словаре":
"Здорово, дед!
Вот прошло больше пяти лысаков как от хозяина. Отросла лешога... Апирекция была всего два года... Как прицокался, балдел у корынки. Дергали в гадиловку, где петюкали алты как вшиварю или анохе... Особо фордыбачился фурсик из кадетов..."
Из всей этой галиматьи к уголовному жаргону имеют отношение слова "хозяин" (начальник тюрьмы или колонии), "гадиловка" (отделение милиции) и "дергать" в значении вызывать, приводить (типично арестантское словцо) да, пожалуй, "корынка" (хотя нынче обычно используется лишь "корынец" - отец). Остальное - плод больного воображения составителей. И главное: зачем вообще бывшему арестанту, находящемуся на свободе, писать "вольному" приятелю безобидное письмецо о своей жизни (живу у мамы, отросли волосы, перевоспитывают менты) - на арго? По-другому изъясняться не может? Полная ерунда. Так может рассуждать лишь профан, никогда не слышавший живой жаргонной речи.
То же дремучее невежество - и в "липовых" "воровских записках". Вот один из перлов - "Дубарь заначен в худуке" (труп спрятан в колодце). Просторечное "заначить" означает: припрятать на время, оставить "на потом", чтобы позже использовать. Так говорят о еде, куреве, наркотиках, деньгах... С какой целью неизвестные "воры" "заначили" труп - чтобы доесть или докурить? "Худук" же сроду не был словом жаргонным. Это - диалектная лексика (см. "Толковый словарь" Даля). Еще до революции малограмотные составители "воровских словарей" включили слово в состав жаргона, поскольку слышали его от арестантов из крестьянской среды и посчитали "уголовным"... Нынче ни один "сиделец" не скажет, что значит "худук" (сомневаюсь, чтобы это знали и современные сельские жители).
Авторы словаря даже не удосужились прочесть статью Д. С. Лихачева, которую сами же включили в свою книгу. Тогда бы они по крайней мере поняли, что жаргонная речь - это вовсе не перевод каждого обычного слова на язык "фени":
То, что воровская речь не может служить для тайных переговоров, должно быть ясно, поскольку насыщенность ее специфическими арготизмами не настолько велика, чтобы ее смысл нельзя было уловить слушающему. Воровская речь полна слов и выражений, которые только слегка видоизменяют обычное русское значение, о смысле которых легко догадаться и которые нельзя объяснить простым "засекречиванием"... Обычная речь вора так же естественна и не условна, как и речь представителя любой другой социальной группы. Законы развития всякого языка - ее законы... ("Черты первобытного примитивизма воровской речи")
Итог сказанному можно подвести словами того же Плуцера-Сарно, написавшего о творении Балдаева:
