- Газуй, Ваня!
Лицо Татарчука сияет. Чьи-чьи, а его мечты сбылись стопроцентно!
В пору половодья редко выпадают такие безоблачно ясные, тихие и теплые вечера. Загустевшие от распускающихся почек деревья отражаются в воде так, что каждую веточку рассмотреть можно. Впереди открывается беспредельная ширь.
Лодка, равномерно рокоча мотором, набирает скорость, оставляя после себя пенистую дорожку и длинные борозды высоких волн.
- Хорошо, Лилиан? - тихо спрашивает Леонид.
- Очень, - серьезно отвечает она.
Но не только им одним хорошо. Перед лицом широкого весеннего простора в лодке стихают шутки, смех и разговоры. Всеми овладевает созерцательное, приподнято-торжественное настроение.
Кто запел? Зазвучал первый голос, к нему присоединился второй, третий, и вот уже разливаются по широкому раздолью слова песни.
Там сады распускаются южные, Там шумит вековая тайга,
И сверкают короной жемчужною На высоких вершинах снега...
Голос у Лилиан небольшой, она никогда не училась петь, но сейчас она не может не петь, ей хочется петь со всеми.
Песня кончена. Лилиан сконфуженно улыбается.
- Я очень плохо пела, Леня?
- Очень хорошо!
- Лучше Зины? - поддразнивает Лилиан.
- Лучше!.. Только никогда не сравнивай себя с ней!.. Слушай, Лиля, давай в следующее воскресенье поедем куда-нибудь на машине?
- Поедем. Только куда?
- Хотя бы по шоссе до Ельца... Даже до Ефремова! Это славный городок... Поедем утром, там пообедаем, а к вечеру вернемся. Всего километров триста двадцать...
4.
Большой зал Дворца культуры сможет вместить не больше десятой части желающих попасть на торжественный вечер. Юбилейная комиссия раздает билеты по цехам старым кадровикам и передовикам производства. Даже Шустрову не удалось выторговать больше двух билетов. Но это, конечно, не беда: участники самодеятельного концерта пройдут по пропускам, билеты ему нужны для другой цели.
Откинувшись в кресле, он крутит диск телефонного аппарата.
- Народный хор?.. Пригласите к телефону Зиночку... Зинаиду Андреевну Пилипенко... Алло!.. Зиночка, это говорит Шустров... Добрый вечер!.. Слушай, Зиночка, в четверг наш завод празднует двадцать пять лет. Состоится торжественный вечер. По окончании большой концерт силами самодеятельности. Ты теперь, конечно, не "самодеятельность", а самая настоящая артистка, но ты наша... Посылаю тебе пригласительный билет... Что? Ничего не понимаю!.. Какие полтораста рублей, какая легковая машина?
Внезапно с лица Шустрова сбегает улыбка. Вместо нее появляется совершенно несвойственное ему выражение глубочайшей сердечной боли.
- Понимаю, товарищ Пилипенко! - совершенно другим тоном говорит он. - В кассе нашего дворца всегда есть деньги, и машину организовать легче легкого, но... неужели вы хотите в такой день получить деньги от клуба, в котором выросли? Вам не стыдно?.. Вы говорите: "Ничуть не стыдно"?.. Простите, обойдемся без вас!..
Некоторое время Шустров брезгливо смотрит на телефонный аппарат. Потом вслух говорит:
- Какое сопрано свинье досталось!
Высказавшись таким образом, директор Дворца культуры чувствует немалое облегчение и обретает обычную жизнедеятельность.
Он берет тисненный золотом пригласительный билет и вписывает в него фамилию: "Тыкмарева".
Им руководят соображения делового характера. Во-первых, Лилиан художница, и ее во что бы то ни стало нужно сохранить в активе. Во-вторых... Пусть гости из Москвы и области полюбуются, какие на заводе работают красавицы!
