- Вертишейка!.. Зоя Александровна!..

Так Зою никто не называл. И уже совсем странно было, что ее окликал незнакомый мужской голос. Зоя откликнулась, но с подмостков не слезла, пока не уложила с соколка раствор. Разровняла слой полутерком и уж только тогда спрыгнула вниз.

- А ну, покажись, тавровская косточка! При одном упоминании о Таврове сердце забилось, когда же увидела, кто зовет, вовсе обеспокоилась. Стояло перед ней то самое привидение, которое в буранском киоске у нее сухую пастилу покупало. Привидения бывают, как известно, или страшные, или очень скучные, но это, в исключение из всех правил, весело улыбалось. Так весело, что никакого страха не возникло. Привидение явно рассчитывало, что его примут за уполномоченного по оргнабору из Чернобыльского района. Зоя так и сделала.

- Товарищ уполномоченный!.. Товарищ Касаткин!..

- Вспомнила?.. Ну-ка рассказывай, как в Сибири заблудилась и вместо комбината в мостоотряд угодила?

Конечно, мостоотряд не комбинат, но сказать, что Зоя совсем заблудилась, никто не имеет права! Если человек честно живет и хорошо работает, он не заблудился. И вообще заблудиться в Сибири не так-то легко.

У Зои весь комбинезон испачкан раствором. Раствор засох капельками на щеках, на курносом носу, даже на ресницах. Лучшего доказательства ее правоты не придумать.

- Я замуж выхожу, товарищ Касаткин.

- Хорошее дело!

Крепко-накрепко прирос тавровский черенок к сибирскому подвою. Не оторвешь его теперь, не отломишь.

- Ты, помнится, насчет "тилили" чего-то разводила? Зоя краснеет. Смешное словечко "тилили" напоминает ей об оранжевом банте, об Эдуарде Алмазове, о наивных и глупых, развеявшихся, как дым, мечтах... Неужто Тамарка на пункте оргнабора была и ее письмо показала? На всякий случай Зоя оправдывается.

- Никакими "тилили" я не занимаюсь, товарищ уполномоченный! Имею квалификацию третьего разряда и четвертого добьюсь! И в школу записалась, учиться буду...

- Одобряю. Рад за тебя.

Так приветливо улыбается Иван Ильич, что Зоя решается сама задать вопрос.

- А вы, товарищ Касаткин, как сюда попали? Иван Ильич почесывает подбородок. От такого вопроса не только подбородок, но и затылок, и поясницу, пожалуй, зачешешь. Ответил правдиво и просто.

- Работать сюда приехал.

- Значит и вы... непоседа, товарищ Касаткин?

- Выходит, так.

- Где же вы устроились? У нас будете работать?

- По соседству, на самом комбинате. Куда ты ехала...

Зоя обрадовалась.

- Когда наших чернобыльских увидите, привет от меня передайте: Васе Землепроходцу и всем остальным ребятам и девчатам... Фамилию мою они, может быть, забыли, так вы им напомните: Зоя миллионерша, которая в Буране от них отстала...

3.

Вечером, оставшись с глазу на глаз со своим зятем, Антоном Владимировичем, Иван Ильич осторожно завел разговор о своей дочери. При этом особенно озабочивали его не работа, не семейное положение, не другие внешние обстоятельства ее судьбы, а некоторые присущие ей черты характера.

- Вот вы, Антон Владимирович, говорите, что живете хорошо, но ведь семейная жизнь во многом от склада характера зависит? Я свою дочь знаю. Плохого о ней сказать ничего не могу, но есть в ней этакая чрезмерная решительность, подобная взрывчатости... И всегда меня эта черта ее характера пугала. То есть не то чтобы очень пугала, но все-таки беспокоила...

Разговаривая, оба пили чай. Прежде чем ответить, Антон Владимирович положил в стакан два куска сахару и начал его размешивать. Ответил не раньше чем когда сахар окончательно растворился.

- Такая черта у Лиды действительно есть, и вы довольно метко определили ее, назвав взрывчатостью... Но что такое взрывчатость, Иван Ильич? Не что иное, как способность к быстрому воспламенению, но способность эта всецело зависит от окружающей среды. Кроме того, взрывом можно управлять, придавая ему направление.

Такое суждение Антона Владимировича Ивану Ильичу слышать было приятно. Сам он не всегда умел давать направление вспышкам Лидиного характера. Очевидно, дело боялось мастера.

Антон Владимирович продолжал:

- К сожалению, очень распространено ходячее мнение, что всякий взрыв является действием стихийным и обязательно влечет за собой катастрофу. Мнение ошибочное и вредное. Управляемый и направляемый взрыв может выполнить большую созидательную работу.

Закончив с популярным объяснением природы взрыва, Антон Владимирович улыбнулся и весело сказал:

- В сущности, мы с вашей дочерью прекрасно сошлись характерами! Сам я способности взрываться лишен. Всякая вспышка может повлечь за собой ошибку или неточность, а в моей работе ошибку красными чернилами не исправишь, после неправильно произведенного взрыва "исправленному верить" не напишешь... Немудрено, что в своих расчетах я засыхать стал. Знакомство с Лидией Ивановной меня взбудоражило и к жизни вернуло.

- В чем это выразилось?

- В интересе к жизни. Вот хотя бы ближайший пример: через четыре дня по приезде в отряд она затеяла отделение Общества по распространению политических и научных знаний организовать. И, конечно, организовала. В результате ее настойчивости в четверг мне предстоит читать лекцию: "Реактивное движение и его применение в авиации и астронавтике". Мы с ней целый цикл лекций наметили.

Разговор начинал приобретать практическое, даже служебное значение. Иван Ильич вытащил записную книжку и спросил:

- Антон Владимирович, не могли бы вы, конечно, при наличии транспорта, прочитать две-три лекции у нас на комбинате?..

Возвращаясь домой, Иван Ильич был погружен в глубокие размышления. Тот факт, что мостоотряд отнял у комбината хорошего штукатура и преподавательницу математики, разумеется, не мог испортить добрососедских отношений, но Иван Ильич начал понимать, что борьбу за кадры следовало вести широко и активно.

Размышления его не остались бесплодными. Через несколько дней с комбината в Чернобылье Тавровской области двинулись малой скоростью тяжелые ящики... Это ехала адресованная школе-десятилотке коллекция полезных ископаемых Сибири. Щедрый дар Ивана Ильича юным землякам-чернобыльцам не был вполне бескорыстен.