Однако внешне все выглядело вполне благопристойно. По улицам разгуливали сытые, толстые, чистенькие бюргеры, одетые в добротные суконные костюмы со множеством серебряных украшений: колец, цепочек, брошек, пуговичек. При встрече с паланкином командора-воителя они вежливо, без тени подобострастия или заискивания, кланялись и приподнимали шляпы. Чванные Боевые Псы щеголяли в шелках и бархате, но в неизменной медной кирасе, ставшей знаком принадлежности к ордену. Они приветствовали знакомый паланкин поднятием вверх рук и хриплым рычанием: «Загр-рызем!» Только вислоухих слуг Рамрод не разглядел толком. Но даже на них никто не орал, не замахивался палками, и, похоже, в этом плане отношения были довольно мирными. Так сказать, вяло текущий расизм.

Очень скоро небольшой кортеж достиг Пограничной улицы и остановился. Начальник эскорта подошел к Рамроду.

— Прикажете ли следовать дальше, повелитель?

— Да.

— Но это опасно.

— Не понял.

Воин в замешательстве отступил, потом снова собрался с духом.

— Нас слишком мало.

— И что?

— Вонючие дети кошки будут только рады отправить вас в мир Сна.

— Это не так просто.

— Я отвечаю за вашу жизнь перед Советом. Я не могу пойти на такой риск.

— Я приказываю!

Воин поклонился.

— Повинуюсь, командор-воитель.

Стражники плотнее сомкнулись вокруг паланкина, носильщики, ухнув, взялись за ручки, и кортеж двинулся.

Пограничная улица была широкой, гораздо шире обычных городских улиц; вымощенная известняковыми плитами, она словно специально предназначалась для боев. Этакое ристалище, сооруженное при молчаливом согласии обеих сторон. Да, так оно и было. Память Лот-а-Рата хранила подробности десятков стычек, происшедших здесь, несмотря на строжайшие запреты и Совета, и падишаха. Даже странно было, как эти два народа, столь непохожие друг на друга всеми своими обычаями, нравами, самим образом жизни тем не менее ухитрялись кое-как сосуществовать. Может, причиной тому было понимание, что в одиночку любому из них не выстоять под напором дикой природы. Только вместе…

Высокий хмурый человек со странным плоским лицом, пересеченным рваным рубцом, и тонкими белыми волосами, напоминавшими тщательно расчесанное хлопковое волокно, облаченный в сиреневый мундир сиамской гвардии, поднял руку, останавливая паланкин. Рамрод оценивающе посмотрел на него. Хороший боец. Переливающийся шелк мундира украшен тонкой серебряной прошивкой отличия, на маленьком круглом щите виднелся значок начальника патруля. Тот еще кот.

— Что вам надо в нашем городе?

— Это и наш город, — по возможности мягко ответил Рамрод.

Но точно не слыша его ответа, начальник патруля положил четырехпалую руку на рукоять сабли, его подчиненные, сбившись тесной группой, наклонили алебарды.

— Чего вы хотите? — повторил голос.

— Это мое дело! — начал злиться Рамрод.

— Он не слышит, — прошептал ему на ухо начальник эскорта.

— Как так? — поразился Рамрод.

— Взгляните на его волосы, на его глаза. Видите — правый желтый, а левый голубой. Он глух, как пень. Это же порода глухих.

Паша — начальник патруля, зашипев сквозь зубы, выхватил саблю из ножен, его стражники начали мелкими шажками двигаться вперед. Прозвучал короткий выкрик начальника эскорта, и охранники Рамрода, весело скалясь, пошли им навстречу, поигрывая тяжелыми секирами. Носильщики, тупо уставясь себе под ноги, стояли на месте.

— Стойте! — закричал Рамрод, выскакивая из носилок и бросаясь между сближающимися отрядами. — Остановитесь!

Воины остановились. Заметив выпученные от удивления глаза начальника эскорта, решительно не понимавшего своего столь охочего до до драк предводителя, Рамрод жарко зашептал на ухо:

— Болван! Нам необходимо, понимаешь, необходимо побывать на их половине. Там я увижу, что и как… Нельзя сейчас драться, вот потом… Потом мы расплатимся с ними за все, скоро расплатимся. А сейчас — молчать и терпеть. Это приказ. Главное — разведка, она важнее трех дохлых кошек. Договорись с ними, ты можешь, я знаю.

Скривившись, словно хлебнул уксуса, начальник эскорта принялся делать руками непонятные знаки, повернувшись к паше. Видимо, это был местный язык глухонемых. Паша внимательно смотрел на него, кивая. Потом мяукнул что-то невнятное, обращаясь к свои стражникам. Те с недовольным видом выслушали, но приказу подчинились — повернулись и отошли. Ушел и паша, вежливо поклонившись на прощанье.

— Идем, — пригласил начальник эскорта.

Рамрод занял свое место в паланкине, и процессия двинулась.

Вернулся Рамрод в совершенном недоумении.

Кошачья половина города ему тоже понравилась. Шумная, пестрая, чуточку бестолковая, она напоминала слишком разросшийся восточный базар. Кривые улочки петляли, свиваясь в прихотливый узор, повсюду росли раскидистые деревья, немного похожие на тополя. И никаких следов запустения и обнищания, о которых говорил главный слухач.

Напротив, город явно процветал и совсем не страдал от недостатка солдат. По улицам чинно расхаживали многочисленные патрули во главе с теми же странными белоголовыми глухими командирами. Рамрод с большим трудом вспомнил, что была когда-то на планете такая порода кошек, не то ангорские, не то персидские… Очень редкие и очень ценные. Здесь они тоже пользовались почетом и уважением.

Дворец Правящего Падишаха окружен высокими крепкими стенами, штурмовать которые было бы делом трудным и долгим. На стенах сверкали начищенные латы солдат, а наметанный глаз начальника эскорта приметил несколько катапульт. Конечно, кое-какие едва уловимые признаки говорили, что кошачий город знавал и лучшие времена, но до упадка ему было куда как далеко.

На что же рассчитывал Гар-и-Гор, плетя дикую ложь? Конечная-то цель была ясна, но тактические приемы совершенно непонятны.

Кстати… Рамрод задумался. Все время, пока они путешествовали по кошачьему городу, его не оставляло странное ощущение, что за ним следят. Именно за ним, а в этом Рамрод не сомневался. Причем не какой-нибудь неумытый соглядатай, продирающийся сквозь толпу, а эспер. Эспер высокого класса, который скрупулезно прослеживал все его перемещения. И как Рамрод ни старался, засечь слежку ему не удалось, так, больше интуитивные догадки. А интуиции Рамрод доверял, не подводила она его до сих пор, не изменит и в будущем. Да и Херринг предупреждал…

Подводя итог, Рамрод признал, что с подобным ему еще не приходилось сталкиваться, несмотря на богатейшую практику. Город был как бы поделен на квадраты нитями психоэнергии. Координатная сетка. Он чувствовал, как напрягается тонкий волосок, когда кортеж переходит из одного квадрата в другой, и лопается с неслышным хрустальным звоном, извещая хозяина колдовской паутины о передвижении цели. Сам Рамрод никогда не пытался сотворить такое, твердо зная, что это ему не по силам.

Да, тяжелая задача стоит перед ним.

Пока Рамрод собирался с мыслями, в зале Совета повисла мертвая тишина. Наконец он решился и встал.

— Своими силами нам не сломить их, — грустно сообщил он.

Брови верховного жреца поползли к лысой макушке.

— Вот как?

— Увы, да. Глаза и уши главного слухача увидели то, чего не было, и сказали то, чего не будет. Он ошибся. Я хочу думать, что он просто ошибся,

— язвительно добавил Рамрод и был вознагражден ненавидящим взглядом Гар-и-Гора. — Кошки сильны.

Дже-у-Мар зловеще улыбнулся.

— Теперь я начинаю понимать сомнения Гар-и-Гора. Не хочет ли сказать командор-воитель, что они могут одолеть нас?

Рамрод замотал головой.

— Нет. Городу Великого Га-ава ничто не грозит. Мои воины отобьют любое нападение. У вонючих кошек не хватит силы захватить наш город, так же, как и мы слишком слабы, чтобы вторгнуться к ним. Я солдат. Если мне прикажут, я поведу Боевых Псов и сам пойду в первом ряду. Я не колеблюсь. Но прямо предупреждаю, что это самоубийство.

— Где же выход? — пропищал хранитель складов.