Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Штука Иво

Находка у Белых Камней

ИВО ШТУКА

Находка у Белых Камней

а, моя фамилия Ворличек, и эта загадочная находка - дело моих рук, вы попали по адресу. Но, право, не знаю, зачем еще раз рассказывать об этом, в газетах все уже сообщили и дали целых восемь строк. Да и времени у меня мало. Вот посмотрите, на столе ждут проверки добрых пятнадцать тетрадей, а на восемь часов я купил в городе билет в кино. Но поскольку вы приехали из самой Праги, товарищ журналист, заходите, хоть выпейте чашку кофе. Снимайте пальто. Находка эта, собственно, не моя, а бульдозериста Управления государственными лесами Алоиса Кулгана. На Белых Камнях - это вон тот холм - ребята прокладывали новую дорогу для вывоза леса. Они вгрызались в склон холма, бульдозер выворачивал пни и корни, на фоне окружающей зелени это выглядело жестоко, но ничего не поделаешь - для грузовиков нужна дорога. Как-то в июле, после полудня, этот Кулган прибегает ко мне и просит: "Пан учитель, пойдем посмотрим, перед моей машиной неожиданно покатился череп. Человеческий". Почему Кулган, найдя череп, прибежал именно ко мне, а не в госбезопасность? Видите ли, деревенским жителям чаще приходится иметь дело с костями, чем вам, горожанам: между вами и землей асфальтовая или каменная мостовая, так что вы не отличите кроличью челюсть от кошачьей. А Лойза сразу понял, что этот мертвец лежит в земле не одно десятилетие и никакую полицию в мире уже интересовать не может. Я здесь считаюсь, между прочим, главным специалистом по раскопкам. Видите ли, в наших краях достаточно разок-другой ковырнуть каблуком землю, чтобы наткнуться на кости какого-нибудь прадеда. Здесь все пронизано историей и предысторией. Человеческое общество сложилось в наших краях добрых сто тысяч лет назад. Как я стал заниматься археологией? В студенческие годы вы, вероятно, тоже искали заработка, если только у вас не было дядюшки миллионера. Работу по раскопкам мне предложила моя коллега. Поскольку девушка мне нравилась, да и соблазняла перспектива, не слишком надрываясь, проводить целые дни на воздухе, я согласился. А потом уж занимался этим каждые каникулы. Впрочем, наши ребята, работавшие на стройках, издевались над нами, уверяя, что мы стали полевыми мародерами. Мы рылись в земле неподалеку от Брно - там было какое-то доисторическое поселение - и время от времени находили то черепок, то обломок бивня мамонта. А что будут люди находить после нас при раскопках? Лезвия для безопасных бритв? Искусственные челюсти? Автомобильные покрышки? Там работал с нами студент художестванно-промысловой школы Ярда Тратил. Отсутствие денег этот парень компенсировал озорными выдумками. Так вот, Тратил говорил, что больше видеть не может, как наш доцент огорчается из-за этих черепков, здесь, говорил он, следовало бы обнаружить какую-нибудь мировую редкость. И мы решили это дело устроить. Как-то после обеда раздобыли пять килограммов глины, смешали ее с сажей и всякими отбросами, чтобы она приобрела старинный вид, и Тратил за полчаса вылепил такую прекрасную карикатуру на Вестоницкую Венеру, что сердце радовалось. Рабочие кирпичного завода, развлекавшиеся вместе с нами, немного, очень осторожно обожгли ее в печи. Затем Тратил оббил ее, выпачкал, мы назвали новую древность Поуздржанской Вендулой и, спрятав под рубашку, принесли на место раскопок. Хорошенько зарыли ее в один из срезов, который предстояло завтра или послезавтра раскапывать, и выжидали момента, когда западня захлопнется. Благодаря этой фигурке мы трижды хохотали. В первый раз, когда доцент нашел Вендулу в земле и поверил, что мы сделали уникальное открытие. Во второй раз через десять минут, когда он, установив, что попался на удочку и в газетах не будет широковещательных заголовков с его именем и латинского названия Венус Пайтли, прогнал нас с места раскопок, обещая поубивать всех до единого вкупе с нашими родственниками. А в третий раз звучали хохот и песни, когда над нашими сырыми лугами взошла луна, огромная, какой она бывает только над равнинами, а может, еще над морем. Тогда мы со скульптором Тратилом притащили из Поуздржан три бутылки белого вина, от которого возникает этакий холодок у самого корня языка, и вместе с доцентом отчаянно напились в знак примирения. Как видите, я на собственном опыте столкнулся с фальшивкой. Впрочем, в археологической литературе можно найти уйму таких случаев; подделки фабриковались не только из студенческого озорства, но и от отчаяния, от злости, а порой из-за священного увлечения идеей. Вам, вероятно, известна история Пилтдаунской челюсти или знаменитого метеорита со следами органических веществ; химики и биологи занимались им семьдесят пять лет, возникли целые космогонические гипотезы о переносе метеоритами живой материи, о блуждании живой материи по космосу, пока не пришли к выводу, что обнаруженные микробиологические элементы чертовски земного происхождения - просто остатки раздробленных хлебных зерен. Ни один обман в науке не вечен; в истории он возможнее, но история, в сущности, не наука, там люди выворачивают каждый фактик, как перчатку, в зависимости от того, какая сторона им в данный момент нужна. И бывают комичные случаи, когда в одну и ту же перчатку норовят всунуть две или три руки одновременно. Но в археологии это немыслимо. Находишь столько-то черепков, костей или камней и, как бы тебе ни хотелось, не составишь из этого материала большего дома, большей амфоры, большего человека, чем был на самом деле. Я говорю это, чтобы показать вам, что ничуть не заинтересован в увеличении числа подделок; да я бы и не сумел их толком сделать, меня тотчас разоблачили бы, как было в Поуздржанах, ведь я всего-навсего археолог-любитель. И все-таки вы наверняка услышите, что моя находка у Белых Камней - фальшивка, шарлатанство и обман.

Хотя учитель Ворличек (он чуть старше тридцати лет, преподает литературу и притом человек спортивного типа, с маленькой бородкой, безусловно тайная любовь местных учениц девятого класса, которые уезжают учиться в десятом в соседний городок, где неизбежно предаются новым тайным, а затем и явным влюбленностям, а Ворличка уже приветствуют полунасмешливо, полупочтительно, с кокетливой снисходительностью), хотя этот Ворличек притворялся недовольным и ссылался на то, что ему необходимо выправить стиль в работах учеников 7 "б", а затем торопиться в кино, он, видимо, как любой преподаватель литературы, любил сам себя слушать, и его рассказ был так напичкан отступлениями, что походил на маменькин кулич с орехами, изюминками и цукатами; но при всем том не следует забывать, что основой кулича является все-таки эпически поднявшееся на дрожжах компактное тесто, а основой рассказа - события, идущие к кульминации. Конечно, возникает еще вопрос, не умышленно ли вел наш рассказчик свое повествование окольными путями и заводил его в стоячие воды. Взглянем же сами на тот июльский день, когда был обнаружен череп. Ворличек, вспотев от усилий, торопился вслед за Кулганом на холм. Через двадцать минут они поднялись на вершину, и череп был в руках Ворличка. "Homo sapiens fossilis, господи, до чего же это интересно! Скажи, а где ты его увидел?" Они вернулись по пути, пройденному бульдозером, Кулган пожал плечами. Вероятно, где-нибудь здесь, а может, метров на пять дальше. - Я довольно быстро нашел это место, товарищ журналист, и сфотографировал все стадии работы. Вот первый снимок полувскрытого места находки. Сверху оно было срезано бульдозером. Поглядите, несколько ребер и остатки позвоночника; по теням видно, что дело было вскоре после полудня. Кулган не стал выравнивать этот кусок дороги и начал работать в десяти метрах от меня, а я поторопился домой за инструментами, фотоаппаратом и листом толя, чтобы вечером все закрыть. У нас в горах никогда не знаешь, не хлынет ли дождь, не сорвется ли буря, а после такого стихийного бедствия от вскрытой могилы осталось бы не много. Еще засветло я раскопал половину скелета, зарисовал также расположение могилы, ведь нельзя было знать, нет ли там целого кладбища. Но оно должно было бы находиться неподалеку от селения, а для этого холм казался мне слишком крутым. Между прочим, через некоторое время здесь побывали археологи из Брно, так что мой набросок им пригодился. Но они тоже ничего не обнаружили. Могила была, по-видимому, одиночная. Вечером я унес домой две интересные находки: грубый каменный топор и какой-то предмет, несмотря на покрывавшую его корку земли и всякой дряни напоминавший по форме нож. Положил я оба предмета на книжный шкаф и больше о них не думал. Мне и в голову не приходило, что через несколько недель из-за них передерутся почтенные академики, будут награждать друг друга такими комплиментами, как реакционер и лжеученый. Я полагал, что в тот день сделал больше чем достаточно для науки и, умывшись, отправился к соседям смотреть телевизор - как раз передавали какой-то французский детектив. В этом, вероятно, разница между любителем и настоящим ученым: ученый, наверно, довел бы дело до конца то ли из профессиональной последовательности, то ли просто по привычке, неважно, во всяком случае, расчистил бы оба предмета в первый же вечер. Тогда могли бы к месту находки своевременно пригласить консультантов, может, даже специалистов из-за границы, все организовали бы, ведь в наше время наука - это в первую очередь организация, система, коллективная работа, а не гениальничанье в одиночку. Короче говоря, за работу взялся бы дружный коллектив людей с самыми различными специальностями, драгоценную могилу сохранили бы и не было бы повода для возникшей потом сумятицы. На следующее же утро я уговорил инженера из Управления государственными лесами, чтобы этот кусок дороги в течение двух дней не трогали, и сообщил по телефону директору Краеведческого музея в областном городе, что обнаружил прекрасно сохранившийся скелет доисторического человека, до конца каникул могу его препарировать, и музей окажется обладателем доисторического обитателя наших гор и лесов. После полудня я снова пошел к могиле. Нашел там еще какое-то украшение из медвежьих зубов, которым у охотника была, очевидно, обвита левая щиколотка. Вот и все, что я обнаружил интересного.

1
{"b":"40130","o":1}