- А еще сказывают: у царя Федора сын был - Пётра. Подменил его нонешний государь девкой Федосьей. Девку ту вскорости бог прибрал, а Пётру сбыли неведомо куда.
Илейка широко распахнул в темноту глаза и тотчас снова закрыл их. Лицо его стало и вовсе плоским.
Редкие удары весел рвали черную воду, гасили ненадолго звезды, глушили жалобы стрельцов.
3
Под Касимовом беглые встретили персов и горских черкесов; они везли продавать ясырь - пленных.
За Нижним стоял на мели разбитый струг с московским товаром. Беглые перегрузили товар к себе.
Волга кишела кинувшим службу людом. Стрельцы и холопы плыли в стругах и челнах. Иные из них составляли ватаги - промышлять рыбною ловлею; другие шли на Оку, под Муром, собираясь "торговых перещупать", - поджидали с верховьев караван.
На Гостином острове близ Казани беглые сбыли товар. Стрельцы подивились: ни черемисов, ни ногаев не было видно.
На берегу сидел бурлак.
- Эй, ярыжной! - окликнули его стрельцы. - Пошто ныне ясашных людей* не стало?
_______________
* Я с а ш н ы е (ясачные) л ю д и - так назывались в XVII веке народы Поволжья, Урала и Сибири, обложенные податью - ясаком; подать эта чаще всего собиралась пушниной.
Бурлак обернулся. Темный рубец от лямки виднелся на его груди.
- Да всё воеводы, - сказал он. - Едучи по реке, ясашных людей пытают и грабят; рыбу и жир у них отнимают. Оттого среди ясашных людей и стала измена, и на Гостиный остров они не приходят...
Стрельцы, покачав головами, воротились на струг...
Братья Глеб и Томило подбили беглых идти ватажить.
- В Астрахани подрядимся, - сказали они Ивашке. - Ты-то пойдешь в ловцы или иное задумал?
- Пойду, Глебушко, - молвил Ивашка, - куда вы, и я туда же. Любо мне с вами.
А Илейка - тот сплюнул на воду и озорно засвистал...
Упругая литая гладь качала струги. Распахивалось орлиное раздолье плесов. Новгородец Ждан песнями бил челом Волге, и всем было легко и вольно. Только двое таились молча: Илейка да хмурый, с рысьими глазами стрелец Неклюд.
Рябой, плосколицый холоп не помнил родства. Однажды Неклюд больно попрекнул его этим. Илейка впился в него глазами. Так стояли они долго волчонок против барса.
"И кто из них лютей будет? - подумал Ивашка. - Пожалуй, Илейка..."
Неклюд отвел глаза и усмехнулся, как только Волга качнула струг...
Тетюши был последний город населенной земли - далее шла пустыня.
Ногаи в челнах из просмоленной ткани переправляли через реку скот. Шапки у них были подбиты диковинным мехом. Из-за этого меха едва не побили их стрельцы. Ногаи сказали, будто в степи растет мохнатый огурец "баранец", похожий на ягненка и поедающий вокруг себя траву. "Мех" этого растения идет на шапки. Стебель его вкусом напоминает мясо. Если разрезать - потечет кровь.
Стрельцы долго бранили ногаев, укоряя их за неправду и хитрость... И еще одно диво встретилось им: яблоки - такие прозрачные, что семена их можно было видеть, не снимая кожуры...
От Сызрани до Хвалынска - Черно-Затонские горы, от Хвалынска до Вольска - Девичьи, около Саратова - Угрюмские, под Камышином - Ушьи.
Кручи понизились. Смотрели с берегов татары. Едва струги подплывали прятались. Сидели на отмелях орлы. Горько пахли степи полынью и ромашником. Изредка - песками - пробегал верблюд.
Ночью струги подошли к городу. Во тьме высились наугольные башни. "Неужто Кремль Московский?" - со сна подумал Ивашка. И, словно в ответ Ивашкиным мыслям, сказал Томило, стрелец: "Чисто Москва!" - и сплюнул за борт, на миг загасив плясавшую на воде звездку.
Город спал.
Струги пригрянули к Астрахани.
Тянуло горечью с низких песчаных берегов.
4
Задолго до света струги ушли вниз. Сперва решили проведать, что в городе, нет ли о стрельцах какого указа. Всех удивил Неклюд.
- Мне с вами не путь, - сказал он, - рыбы ловить не стану, иным делом хочу кормиться. А было бы чем вам меня вспомянуть - схожу за вестями в город...
Он быстро пошел вдоль берега, то исчезая за буграми, то вновь появляясь. Стрельцы долго смотрели ему вслед.
Потом они вышли на берег. Совсем близко лежала Астрахань. Крупный степной скот пылил по дороге. Рыба серебрилась на возах. Усатые чумаки покрикивали на волов.
Веселый, хмельной поп пришел в полдень к беглым.
- Ныне весна была красна, пенька росла толста! - кричал он, топая коваными сапогами. - И мы, богомольцы, ратуя делу святу, из той пеньки свили веревки долгие, чем бы из погребов бочки ловить. А нам в церковь ходить нельзя, вина не испив, ей-право!
- Где вино взял?
- Эй, ребята, кабак близко! - закричали стрельцы.
- Веди, отче!
- Гуля-а-ай!
Поп увел несколько человек с собою.
С ним ушел Илейка...
Беглые бродили по берегу. Лежали в челнах. У воды трещал костер. Солнце тонуло в песках. Волга плескала звонким, крутым накатом.
Смеркалось. Неклюда все не было. Не возвращались и стрельцы.
- Должно, загуляли, - сказал Глеб, - а Неклюда, мыслю я, зря послали: у меня к нему никак веры нет.
Костер задымил - и в воде замутилось огненное корневище.
- Я чаю, поздно здесь рекостав бывает, - сказал Томило.
- А у нас в Новегороде Волхов вовсе не мерзнет, - промолвил Ждан.
- Полно!
- Верно говорю - под Перынью, урочищем, вода завсегда живая*.
_______________
* В о д а ж и в а я - незамерзающая, проточная.
- С чего то?
- А как царь Иван у нас лютовал, с той поры и стало.
- Дивно дело!..
Голос у Ждана был густой, певучий. Грея над огнем руки, он заговорил:
- Приехал грозный царь в Новгород. Пошел в церковь к обедне. Глядит за иконою грамотка (попы положили), а што в грамотке, никто не узнал. Только затрепенулся царь, распалился и велел народ рыть в Волхов*. Сам влез на башню. Начали людей в реку кидать. Возьмут двух, сложат спина со спиною - и в воду. Как в воду, так и на дно. Нарыли народу на двенадцать верст; остановился народ, нейдет дале. Послал царь верховых. Прискакали верховые: "Мертвый народ стеной встал!" Сел царь на конь, поскакал за двенадцать верст. Стоит мертвый народ стеною. И тут стало царя огнем палить, начал огонь из-под земли полыхать. Поскакал прочь - огонь за ним. Скачет дале - огонь все кругом. Брык с коня, на коленки стал: "Господи, прости мое погрешение!" Ну, пропал огонь. Да с той поры Волхов и не мерзнет на том месте, где царь Иван людей рыл. Со дна речного тот народ пышет...