Себастьян-боцман - известный хам. Ему легко говорить - народим. Боцман не жених, а пропойца.

- А коль на развод не оставит?

- Тогда подадим в Кагэбэ заявку на быков-производителей из Рязанского военно-политического училища, - отвечает Иван-дурак.

- А где флот возьмем, если строить лень?

- Я вам достану.

У Ивана-дурака на все есть ответ.

Ладно, в могиле прохладно. Любовь любовью, а надо бы Ивана женить, чтоб девок поменьше портил, да заодно сообщить в Кагэбэ: библейский потоп на носу, там знают что делать. Пусть спасают Этруссию от наводнения.

Сочинили челобитное заявление: "Нижайше просим воспомоществовать нашей скудности...", снарядили Ивана победнее - телогрейка, лапти, сума переметная; ушел Иван-дурак в дыру времени: туда - не знает куда, за тем не знает за чем.

Взялся - ходи. Как в шахматах.

Быстро сказка сказывается...

6

Ушел, значит, Иван-дурак в столицу нашей родины Москву и сгинул. Нету его месяц, второй...

Загрустили красны девицы по Ивану, вспоминают ненаглядного. Всем Ванятка хорош - на спор лбом расшибет дубовый стол, добрый конь под ним прогибается, а более ведра горилки Иван не пьет, во всем меру знает, да не в постели - в постели он словно буйный тур, нет ему равных в Этруссии: бьет копытом, бодает рогом, куда там Зевесову апису! Приговор свой девицы помнят, да кто ж возьмет такой грех на душу?..

(Было дело: наточили вострый ножик, подослали ему Дуньку Дуру Шалую; вернулась Дунька по утру чуть жива, упала на пороге, ножик обронила, проспала весь день до вечера, а проснувшись, сказала, дрожа в коленках: "Красота, - сказала Дунька, - спасет мир. Не могу таку красоту по живому резать".)

Нет Ивана. Третий месяц пьют богатыри горькую, третью Луну пропивают. Луна заглядывает в колодец времени - ау, Иван! Не видно Ивана. Всю горькую из цистерны выпили, что в прошлую навигацию им из Кагэбэ доставили. Зима на носу, белы мухи кружляют, а тут девки младые взяли за моду из дому тикать.

Одна удрала, вторая...

- Куды?!

Отвечают Глаша-холера и Даша-фанера:

- На кудыкину гору рвать помидору. К матушке Василисе Васильевне Рюрикс на Канальские острова в услужанки-амазонки. Имеем приглашение, да-с! Она и приголубит, и замуж за атланта выдаст с неслабым приданным. От вас дождешься!.. Не хотим в этой временной даре прозябать. Хотим носить французские бюстгальтеры, видеть небо в алмазах, купаться в молочных реках, пить шампанское "Мадам Помпадур" и закусывать кисельными берегами.

- Дуры-от! Амазонки-лесбиянки! Киселя вам лаптем хлебать не перехлебать, в французских бюстгальтерах воду носить не переносить!

- От таких слышим! Прощайте! А Ивану-дураку, кобелю, передайте: все одно ему это дело отрежем!

- От, дешевки!

- Жмоты!

Последнее слово всегда за ними.

Пятая удрала, шестая - Танька-пустая и Сонька-толстая.

Совсем обеспокоились богатыри. Кричат в колодец времени:

- Эй, Иван! Чтой-то стало холодать! Поспешить надобно! Давай флотилию, слышь?

А из колодца шепелявое эхо:

- Шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш...

Видать, долго дело делается... Родить можно! Богатырям хуже нет, чем ждать, рожать и догонять. Богатырям уже невтерпеж.

Весна пришла, лютики-цветочки, самое время для половых актов и атлантических походов. Девиц на цепи держат, чтоб не бегали. Куда там! По утру просыпаются - десятая удрала, одиннадцатая - Роза-заноза и Муза-стервоза. Кричат богатыри в колодец времени (большой такой колодец, квадратный, из него разрушенный саркофаг до сих пор торчит):

- Чаво так долго, Иван?

А эхо им отвечает:

- Путч у нас здесь, распад империи, переворот говна в природе. Пришла на Лубянку какая-то хунта, ревизует оперативные планы, сворачивает стратегические программы - ужас что! "Баобабы! - кричит, - бабоебы! Комитет Государственных Безработных!" Слова-то какие знает!.. И уходят андроповские еще кадры в отставку, двух слов связать не могут, окромя: "Што делаеца, што делаеца!.." Жгут архивы, пепел летит, в Москве из-за пепла затмение солнца. Но ваше дело правое! Скажите "спасибо" оперу Чердакову - уходя в отставку, хватило ему последних сил подписать челобитную и дать той бумаге ход. Так что хунту пока обошли на повороте, крутанули колесо истории по спирали в нашу пользу. Погодьте малость еще.

- А кто это говорит?

- Много знать будете. Лучше запишите в "Повесть Временных Лет" - жил, мол, в вашем светлом будущем добрый человек Всеволод Иванович Чердаков, куратор ваш, Миклухо-Маклай, который вам к 7-му Ноября цистерну спирта пожаловал. Мух не обижал, в подвалах Энкавэдэ никого не расстреливал, а расставлял слова на бумаге, искал общие корни: Этруссия, Пруссия, Руссия, Грузия... и делал из тех корней далеко идущие фальси... квалификации. Выражаем ему в веках свою благодарность.

Поковыряли богатыри в носах. Эху легко говорить - "погодьте малость еще". А тут пятнадцатая удрала, шестнадцатая - Лида-обида и Люба-либидо. А Файка-наводчица и Нинка-уборщица ждут не дождутся вызова от матушки Василисы Васильевны - как только, так сразу! Беспокоятся богатыри - это ж прямое нарушение демографического равновесия! Вроде, как у гишпанцев, но наоборот - у тех семенной фонд сеять некому, а у нас - не во что!

7

Как вдруг в одну безлунную ночь поднимается из колодца времени башенный кран и некий незнакомец в десантном костюме "листопад" с новеньким орденом "Дружба народов" передает этрусским богатырям в качестве безвозмездного дара в порядке помощи слаборазвитым странам три подержанных парохода Днепровской речной флотилии - "Новиков-Прибой", "Всеволод Вишневский" и "Александр Корнейчук", а впридачу бездонный рюкзак "адидас" с бутылочным жигулевским пивом.

- На, похмелись пока.

Принюхались богатыри - этрусским духом пахнет...

Пригляделись...

- Иван? Дурак!

- На себя не похож! - голосит Дунька-шалая.

И заводит Иван-дурак чужими словами да не свои речи:

- Канальские острова - это вам не Крыжополь, Атлантида - не Мотовиловка, непочатый мериканский континент - не кукурузный початок. Есть стратегический план... Ходи, Дунь, отсель стелить постель, не твоего ума это дело... План, говорю, такой: прорваться с боем на Канальские острова, напомнить Василисе Васильевне об ее коренном этрусском происхождении и подписать договор о дружбе и сотрудничестве на вечные времена с последующим продлением. Одним таковым государственным актом сразу решаем кучу проблем, а именно: создаем военно-морскую геополитическую ось "Этруссия - Эсэсэсэр - Атлантида", устанавливаем контроль над проливами, а в перспективе над Суэцким и Панамским каналами, и, вообще, двигаем этрусскую экспансию на Запад, в культурные страны - Рим там, Франция, вид на Мадрид, - а не в сторону вероломного Востока, как это политически безграмотно начнет происходить в Московии при царе Иоанне Грозном. Зачем нам остров Сахалин на Востоке, когда открыть его можно с Запада?

Сомневаются богатыри:

- Ты ли это, Иван?

- Я.

- Откуда ты такой умный?

- От верблюда.

- Да есть ли во всем этом резон?

- Есть. Земля-то круглая.

Все-то он знает, Иван-дурак. Да и не дурак он уже, а полномочный благодетель Кагэбэ в Этруссии, заместо ушедшего на покой Всеволода Чердакова, который только фольклор записывал, снабжал их спиртом, шифером и сарафанами, девок не замечал - тихий был человек, светлое ему будущее! Выражаем ему в летописи свою благодарность.

- Воевать-перемать пора! - опять надрывается Себастьян-боцман. Обставим самого адмирала! Подплывет Христофор Колумб к своей Вест-Индии, а я уже там, в белом костюме, и знать ничего не знаю: нету такой на карте! Плыви, адмирал, мать твою драл, обратно! Возвращается он в Гишпанию, а я уже там, в белом костюме, спасаю гишпанский семенной фонд. Да его на месте Кондрашка хватит! Где Кондратий?

- Кондратий в хате. Его хата с краю.

- Ну? - торопит Иван-дурак.