Велики были жертвы освободительной борьбы в Норвегии. Почти 2900 советских воинов легли навечно в ее холодную землю рядом с героями норвежского Сопротивления. Подвиг павших служит напоминанием о трудностях и уроках войны против гитлеровских захватчиков, призывом к новым усилиям во имя мира и прогресса.
Глава 12. На последних рубежах в Европе
Разброд в стане врага. - Возня за нашей спиной. - Демарш Советского правительства. - Прогнозы Генштаба. - Переговоры в Реймсе. - Ставить ли подпись? - "Паутину нужно разрубить". - Падение Берлина. - Где Гитлер? - Крысы бегут с тонущего корабля. - На Прагу! - События в столице Чехословакии. Безоговорочная капитуляция. - Шёрнер умывает руки. - Конец изменников.
Немецко-фашистские главари уже давно думали над тем, чтобы снять войска с западного фронта, перебросить их на восток и здесь всеми силами бороться против Красной Армии. Но сделать это можно было лишь при условии односторонней капитуляции перед союзниками или по взаимной договоренности с ними. Кстати, как уже сказано, так и пытались - за нашей спиной - поступить румынские и венгерские пособники Гитлера. Теперь с началом широких операций на западном направлении следовало ждать новых попыток расшатать единство трех великих держан.
Прогнозы оказались правильными. В связи с этим не лишне будет вспомнить некоторые события того времени, с которыми Генштабу пришлось сталкиваться. Так, К. Типпельскирх в своей "Истории второй мировой войны" свидетельствует, что, планируя Арденнскую операцию, немецко-фашистское командование преследовало не только военную цель. Оно надеялось в случае успеха посеять серьезные разногласия между Рузвельтом и Черчиллем{60}. Мы выручили тогда союзников, начав ранее намеченного срока Висло-Одерскую операцию. Наше стремительное наступление в январе 1945 г. от Вислы к Одеру заставило некоторых военных руководителей немецко-фашистского государства, в частности Г. Гудериана, забить тревогу и попытаться подготовить почву для выхода Германии из войны. Их точку зрения разделяли отдельные влиятельные сотрудники ведомства Риббентропа. Попытка спасти тонущий корабль фашистского государства преподносилась как "акт гуманизма", имеющего цель уберечь от "угрозы большевизма" население Германии и Европы. Вспоминая о своем свидании 23 января 1945 г. с чиновником германского министерства иностранных дел, осуществлявшим связь с генеральным штабом армии, Г. Гудериан пишет, что оба они хотели добиться заключения "хотя бы одностороннего перемирия". Больше того, открытие фронта перед англоамериканскими войсками гитлеровцы рассматривали уже как практическую задачу. Германский министр иностранных дел тоже считал, что англичане и американцы должны стать союзниками гитлеровцев против СССР, но в данный момент не решился поддержать точку зрения начальника генштаба армии перед Гитлером. Гудериан, не оставляя надежды получить поддержку в самых верхах фашистской элиты, обратился к Гиммлеру. Тот ответил: "Дорогой генерал-полковник, еще слишком рано!" А вечером того же дня Гитлер отправил Гудериана в четырехнедельный отпуск для "поправки здоровья".
Зондаж возможностей заключить одностороннее соглашение с союзниками проходил и непосредственно на нейтральной земле. Генерал К. Вольф, который на итальянском фронте ведал войсками СС и полицией, 8 марта в Швейцарии встретился с Алленом Даллесом. Едва ли Вольф сам решился на такой шаг. Очевидно, его направляли сверху. Кто это сделал, нам не было известно, да это и не имело особого значения. О самой встрече Генеральный штаб получил данные от разведки, а о содержании переговоров не трудно было догадаться. До нас доходили также сведения, правда не очень определенные, о тайной борьбе за власть в руководстве фашистской Германии.
Следует заметить, что гитлеровским генералам было весьма на руку то толкование понятия "капитуляция", которого придерживались наши союзники. Последние хотя и требовали безоговорочной капитуляции Германии перед Объединенными Нациями в масштабе всей войны, но в то же время делали из этого принципа весьма существенное исключение, разрешая своим военачальникам принимать капитуляцию войск противника на поле боя, что понималось весьма широко вплоть до прекращения военных действий на отдельных фронтах. Пронюхавшие об этом "исключении" немцы поняли, что им предоставляются многочисленные и удобные лазейки для лавирования. Капитулировав "на поле боя", можно было как бы впустить наших союзников в Германию, открыть их войскам широкую дорогу в глубь страны и позволить занять ее территорию, устранив тем самым неизбежность вступления туда Красной Армии. При такой капитуляции не предусматривалась ее безоговорочность, и можно было, так сказать в законном порядке, выговорить себе ряд преимуществ вплоть до отвода немецко-фашистских войск на свою землю, чтобы уберечь их от разгрома. Понятно, что при вступлении англо-американцев в Германию сохранялись бы промышленная база рейха и войска нацистской армии, а также территория, нужная ей для продолжения войны против Советского Союза на востоке. Было известно, что наши союзники терпимо относились и к учреждениям фашистского государства, что тоже давало нацистам надежды на будущее.
19 марта состоялась вторая, ставшая известной нам, встреча К. Вольфа с А. Даллесом. На этот раз в Швейцарию прибыли в секретном порядке начальники штабов английских и американских войск, действовавших на итальянском театре войны.
Переговоры в Швейцарии шли уже почти полмесяца, а Советскому правительству никаких сообщений от союзников не поступало. Только 21 марта министр иностранных дел Англии А. Иден распорядился известить правительство СССР о переговорах, что и было официально сделано.
Советское правительство, борясь за единство в стане союзников и не давая врагу возможности спасти себя от поражения, весьма резко отреагировало на эти переговоры, затеянные за спиной СССР. Черчилль, если верить его воспоминаниям, был "возмущен" советским демаршем, однако на обострение отношений не решился.
Участники переговоров в Италии ни о чем тогда не договорились. Слишком уж велики оказались запросы гитлеровских генералов. Дал нужный результат и резкий протест Советского правительства: англичане и американцы стали регулярно сообщать нам о ходе переговоров на итальянском фронте. 22 апреля 1945 г. начальник Генерального штаба Красной Армии получил от глав британской и американской миссий в СССР письмо. Нас информировали, что главнокомандующий немецкими войсками в Италии не имеет в настоящее время какого-либо намерения капитулировать со своими войсками "на приемлемых для нас условиях" (подчеркнуто мною. - С. Ш.), и поэтому в соответствии с указаниями начальников объединенного штаба все переговоры прекращены и этот вопрос считается закрытым. Правда, спустя пять дней переговоры были возобновлены, но немецко-фашистским генералам на сей раз никаких условий выдвигать не позволили, а сами переговоры велись уже не в Швейцарии, а в штабе командующего английскими войсками Александера.
Другим письмом в тот же день главы военных миссий сообщили Генштабу, что наметилась возможность переговоров о капитуляции немецко-фашистских войск в Дании. Там нацисты через посредников связались с Советом свободы страны, но "забыли" включить в состав капитулирующих войска CС и полицию, отличавшиеся, как известно, особыми качествами карателей. Нас порадовал и сам факт, что в Дании оккупации фашистских извергов приходит конец, и быстрота, с которой союзники информировали теперь наш Генштаб о вероятности переговоров с представителями противника. Вскоре, 27 апреля, поступило еще одно письмо: наметилась возможность капитуляции врага на территории Голландии.
Генеральный штаб внимательно учитывал все эти обстоятельства и обстановку на фронте, возникающую в связи с такими событиями, и требовал от союзников не допускать усиления гитлеровского сопротивления на востоке за счет войск западного фронта. Главнокомандующий союзными войсками Эйзенхауэр уверял, что он эту нашу законную просьбу строго выполняет.
