Менее продвинутыми в развитии были народы персидской культуры. Их самобытными способностями познавания и силой пробуждения их Я на более низкой ступени их развития они могли достигать властей или духов Формы. Эти существа были им особенноблизки; до некоторой степени они понимали их и на них был направлен преимущественно их интерес. Они - народы персидскихобластей - пробудились в развитии на более низкой ступени, чеминдийцы, но все же на ступени, подняться на которую еще лишьпредстояло народам, Запада. Поэтому их восприятию были доступнывластиили духи Формы, которых они охватывали общим понятием"амшаспанд". Это - излучения, которые нам известны как духи Формы, или власти и которые - с их точкизренияособеннохорошо могли наблюдать как раз народы персидской культуры.
Затем мы приходим к халдейским народам. Они уже осознавали тех существ, которых мы называем первосилами, ведущими духами времени, т. е. духов Личности. Определенное сознание какраз об этих первосилах или духах Личности существовало уже - хотя и иным образом - опять-таки у народов греко-латинского периода времени. Но у них существовало еще и нечто другое это то, что сможет нас продвинуть в познании несколько дальше. Греки находились еще ближе к германскихнародам, но все же Я пробудилось там на более высокой ступени, чем у германо-северных народов. То, что еще переживалось северными народами как работа ангелов и архангелов, этого греко-латинские народы больше не переживали непосредственно. Но они обладали об этом отчетливым воспоминанием. Итак, различие между германскими игреко-латинскими народами состояло в том, что греко-латинские народы еще помнили то участие, которое ангелы и архангелы принимали в развитииих душевной жизни к дневной ясности, т. к. их сознание неосвободилось от состояния приглушенности. Ввоспоминании жеэто выступало перед их душами особенно ярко. Творение всегоэтого мира, весь род и образ действия в человеческой душе ангелов и архангелов - как отсталого, так и нормального развития - это знали греки. В мощной картине воспоминания несли они всвоей душе их истекшие переживания. Воспоминание всегда просветленней, обрисованней, чем переживание. То, что сказываетсякак память, как воспоминание - не так свежо и не так юно, нозато оно обладает болеерезкими очертаниями, более резкими контурами. Влияние на душу человека мира ангелов и архангелов, их импульс - это вызывалось в воспоминании греков в резкихконтурах. Этим является греческая мифология. Кто не видит ее такой, а лишь сравнивает одни имена с выступающими где-тодругими, кто, значит, не считается с особыми силами в обликахАполлона, Минервы и т. д., тот занимается лишь внешним сравнением религий, тот сравнивает только униформы. Суть же деласостоит во всем образе воззрения того времени.
Итак, перед нами следующая картина: греки создавали своюмифологию по воспоминанию. Египетско-халдейский период времени обладал темным, затушеванным воспоминанием о деятельностимира ангелов и архангелов, он переживал его как бы погружающимся в забвение, но зато ему открывался вид в мир первосил. И, наконец, совершенному забвению предается мир ангелов и архангелов в персидской мифологии или учении о богах, но зато открывается вид в мир властей или духов Формы. То, что находится в греческой мифологии, персидские народы, а тем болееиндийские, - забыли. Все эти свершения они опять находили вакаша-хронике и создавали себе образы прошедшего из этого их познавания, которому ужедано было быть обожествленным познаванием привысоко развитых духовных силах. Из этого вы сможете вывести, что как раз этим народам Востока необыкновенно трудно будетпонимание западной духовной жизни. Отсюда эта замкнутость народов Востока по отношению к западной духовной жизни. Они, конечно, примут западную материалистическую культуру духовнаяже культура Запада, если они не подходят к ней путем духовной науки, остается для них более или менее закрытой. Они находились на высокой для человека ступени уже в те времена, когдана Земле еще не было Христа Иисуса. Он пришел лишь в четвертой послеатлантической эпохе. Это такое событие, которое ужене могло быть постижимо развившимися из индийского народасилами. Для этого еще нужны были такие силы, которые были родственны менее высокому состоянию Я, которые были ближе сущности Я в его зависимости от душевных сил.
Врабатывание ангелов и архангелов в человеческую душу вгермано-северных областях было не простым воспоминанием, атаково, что даже еще во время самого пребывания Христа Иисусана Земле люди могли видеть это врабатывание, они были причастны ему, они сопереживали работу ангелов и архангелов над ихдушой.
Подобные душевные переживания вызывали в греко-латинскихнародах воспоминание о том, что они пережили когда-то раньше. Германские же народы жили в них самих как в их собственных, непосредственных, их самих касающихся интересах. Их Я пробудилось на той ступени бытия, когда в их душу врабатывались народные духи и те духовные существа, которые находились еще в подчинении у этих народных духов. Поэтому эти народы находилисьближе всех других к тем событиям, которые нам известныкаксобытиядревнейАтлантиды. Обращая свой взор к духовным силам, люди древней Атлантиды говорили о своего рода едином божестве; те древнейшие состояния развития человечества открывались им в непосредственном восприятии. Им открывалось вершениедуховМудрости и вершение духов Движения, которые позднейшиеиндийцы наблюдали уже из акаша-хроники. Народы Запада поднялись одной ступенью выше этого состояния развития, переживая внепосредственной современности переход из древнего созерцания в новое. Вершение и жизнь действительных духовных сил они видели в период времени, когда Я еще не пробудилось. Но одновременно они видели, как мало помалу пробуждалось Я и как в душу деятельно вступали ангелы и архангелы. Этот непосредственный переход они воспринимали. У них было воспоминание об истекшем вершении и жизни, когда созерцание было везде таково, что все было видимо словно в море тумана, и они видели, как из этого моря тумана подошли и вступили в их душу те божественно-духовные облики, которые нам известны как непосредственностоящие над людьми. Древних же богов, вершивших еще до вступления в душу тех, которые были видимы и внутренне близки теперь, тех божественных существ далекого, далекого прошлого древней Атлантиды, - их называли " ваны". Затем люди выступили извремен древней Атлантиды и увидели вершение ангелов и архангелов; их называли " азы". Это были те существа, - ангелы и архангелы, - которые заботились о Я человека, пробудившегося теперьна низкой ступени. Они вели эти народы и управляли ими. То, чтодругие народы, народы Востока, проспали, а именно, свое сознательное присутствие при всем прорабатывании душой различных сил, даруемых ангелами и архангелами нормального и отсталого развития, - народам Европы пришлось с самого начала идти через этосознательно, чтобы развить понемногу эти силы души.
Таким образом, боги, которые представали перед душой северянина-германца, которые сами непосредственно работали над этойего душой, и само высвобождение его человеческо-душевного начала из космоса было нечто, непосредственно им воспринимаемое; этобыло нечто, что он непосредственно переживал. Он не обращалсяк помощи воспоминания, чтобы проследить процесс врабатываниядуши в телесность, нет, он прослеживает совершающееся в его современности. Оно есть его собственное развитие и он присутствуетпри нем своим Я. Вплоть до восьмого, девятого, десятого столетий по Р. Х. он несет ему навстречу свое понимание. Он сохранил пониманиетого, как мало-помалу. Формируются, вкристаллизовываются в тело душевные силы. Он видит архангельских существ, работающих над его душой, давших ему то, чем надлежало стать его душевным силам, и находит выдающегося из этих архангелов: Вотана илиОдина, видит его работающим надего душой, врабатывающимся в его душу. Что же он здесь видит? Каким он воспринимает Вотана или Одина? Каким узнает он его и за что любит, и, прежде всего, как понимает? Он научаетсяузнавать в нем одного из тех архангелов, которые пришли к решению отказаться от восхождения на, высшие ступени. Он научается видеть в Одине одного из архангеловотсталого развития, одного из величайших, отрекшихся в предвременьи и сохранивших свое архангельство при принятии на себя важной миссии работать над душой человека. Одина в его деятельности германо-северянин переживает еще в те времена, когда он тольконачинает прививать душе речь. Чудесным образом удержало сказание, как Один сам работает над своими народами, чтобы даровать имречь. Это описывается как божественное посвящение. Каким образом Один пришел к такой власти, чтобы суметь одарить души германо- северных народов речью, это изложено в описании его предшествующих переживаний, представленных как посвящение силой божественного напитка, который некогда, в праотдаленном прошлом, хранилсяу великанов. Этот напиток содержал не абстрактную мудрость, апредставлял собой мудрость, изживавшуюся непосредственно в звуке. Над этой изживавшейся в звуке мудростью Один получает власть; он научается пользоваться ею, проходя свое длительное, длящеесяшесть днейпосвящение, из которого его выводит древний носитель мудрости Мимир. Так становится Один владыкой силы речи. Отсюда позднейшее сказание относит к Одину язык поэтов, язык скальдов. К Одину же относят и руны, которые в древние времена былигораздо ближе к языку, чем позднейшее письмо. Таким образом, вчудесных историях, повествующихоб Одине, выражается усвоениеновой речи, - усвоение при помощи соответствующего архангела и в обход - через эфирное тело - ее вживаниевтело физическое. Родственных архангельских существ встречаем мы в собратьяхОдина: в Хенире, который одаряет силой представления, и в Ледуре, который снабжает тем, что еще особенно близко расе, а именно: цвет кожи и характер крови. В этих двух архангелах нам надлежитвидеть существ, так сказать, более нормального начала. Относящихся к отсталому развитиюмы встречаем в существах, выступающихкак Вили и Вэ. Это существа, которые, как я это описал раньше, действуют более интимно, более во внутреннем существе души. Нокак раз с таким архангелом отсталого развития Я чувствует особенно близкую, родственную связь, такое Я, которое само находитсяна отставшей ступени развития, которое сопереживает процесс развития своих подначальных душевных сил. Такое Я чувствует своеродство с существом архангела отсталого развития. Поэтому и Одинощущается не как архангел отсталого развития, а скорее как тот, который в своем отставании родственен самому отставанию душ западных областей, более сознательным образом переживающих в их Я то, что свойственно этим областям и что не уловили определенные стадии душевной жизни тех народов, которые продвинулисьна Восток и лишь тем пришли к их пробуждению. Поэтому в душе северянина-германца прежде всего живет все то, что связано с архангельскими силами Одина в их брожении и работе в элементарных глубинах этой его душевной жизни.
