– Ты молодец, Андрюша! Так бы и поцеловала… Скажи, вас скоро выпустят?

– Для всех, как обычно, обязательный карантин. А нас с Сергеем, возможно, и больше промаринуют. Особенно его. Мы, признаться, смирились – как-никак единственные из людей соприкасались с Чужой Жизнью, в своем роде стали экспонатами. Но не бойся, чувствую себя превосходно. И Сергей почти в норме. Подожди, опомнится от переживаний – махнет не в такой рейс.

– Возвращайся поскорее. Я очень тебя жду. Кажется, прошел не один день, а месяц…

– Жди, Галочка. И не хмурься – такая уж наша профессия.

– Я не хмурюсь. У тебя просто помехи на экране…

– Разве что помехи… Хотя четыреста тысяч километров что-нибудь да значат. Но мы видим друг друга, разговариваем, а это главное. И становится легче. Верно?

– Ты очень устал, Андрюша.

– Тебе надоели мои банальности? Но я всегда глупею, когда вижу тебя, – извини. И кроме того, я действительно устал сегодня.

– Мне жалко корабль. Неужели нельзя было его спасти?

– А он не погиб. Просто остался на орбите. Летит сейчас вокруг Солнца, из виду его не теряем. А когда наши биологи найдут способ управлять этими микробами, останавливать их размножение – вот тогда «Циолковский» и вернется. Может быть, сам возьму его на буксир и посажу на Луне. Да, еще об одном забыл. Профессор Люлько – помнишь, был он у нас, однажды авторитетно утверждает: микроорганизмы с такой невероятной жизненной силой можно будет употребить и на пользу. Так заинтересовался, что вызывает сюда, на Луну, десяток своих сотрудников – будут вести опыты. На Сережку он молиться готов. Хотя тот, наверное, и не заслужил. Случайность, редчайшая случайность – вся эта история.

Но тут Андрей увидел, что Галя на экране энергично замотала головой. Не соглашалась, наверное. Или это тоже была помеха?

1965