- Ну... у сумасшедших изобретателей всегда есть дочери, - ответил Мирр, мысленно ругая себя последними словами. - Прелестная крошка, наверное?

- Ты бы не спрашивал, если бы видел! - горячо ответил Норман, и в глазах его появилось выражение, как у загнанного зверя. - Она приставала ко мне, я отбивался, как мог; но хуже всего было то, что старик Леже все перепутал. Он вообразил, что я сексуальный маньяк и единственная моя цель - украсть невинность его дочери прямо из-под его носа!

- Странное место для хранения невинности, - с отсутствующим видом заметил Мирр.

- Не будь вульгарным! - Норман посмотрел на него с неодобрением. Надеюсь, служба рядовым не испортит меня до такой степени, друг мой...

- Я уверен, что этого не произойдет, - ответил Мирр, давая себе последнее обещание держать рот на замке.

- Я уже говорил... воспоминания терзали... и это натолкнуло меня на чудесную, как мне тогда казалось, идею. Теперь-то я понимаю, что это было чудовищным святотатством, потому что раскаяние - от Бога. Но в слепом невежестве я дошел до конца и построил эту адскую машину!

Мирр ухватился за край стола - инстинкт и обрывки возвращающихся воспоминаний предупредили его о том, что сейчас произойдет. Мрачные бездны, о существовании которых он и не подозревал, открывались в его сознании.

- Мне потребовалось меньше недели, чтобы соорудить прототип стирателя памяти, - продолжал Норман замогильным голосом. - Я хотел воспользоваться им сам - очистить душу от вины, а потом уничтожить. Но у Леже были свои планы! Только я припаял последний провод, как явился он, в руках - пирог со свининой, он только одними ими и питался, и предложил мне кусочек. Мне следовало догадаться, что он замыслил недоброе, потому что у этого жадюги раньше и крошки было не выпросить... Он жрал их прямо с газеты, представляешь! Отвратительная привычка! Я всегда говорил ему, чтобы он пользовался хотя бы тарелкой, но...

Норман посмотрел Мирру в глаза, и то, что он там увидел, заставило его прервать описание привычек профессора.

- Да, друг мой, я вижу, ты и сам обо всем догадался... Это правда: я изобретатель машины, которая установлена сейчас во всех призывных пунктах Космического Легиона по всей Галактике!

В попытке прервать поток красноречия Нормана, Мирр схватил его за руку, но не преуспел.

- Пирог был, конечно, напичкан снотворным, и как только у меня стали слипаться глаза, этот негодяй Леже стащил меня вниз, открыл дверь туалета - женского туалета, смею добавить! - и впихнул меня внутрь. Я упал на унитаз - и вот я снова в Пионер-сити, но в 2386 году. Я перемахнул точку отправления на целых три года; наверное, машина времени работала тогда в режиме возрастающих колебаний.

- Не затухающих, значит, - пробормотал Мирр.

- Я сказал "возрастающих"! Ты что, оглох? - Однако раздражение мгновенно улетучилось из голоса Нормана. - Прости, я понимаю, что все это для тебя так необычно... Конечно, ты не ожидал встретиться лицом к лицу с изобретателем той самой машины, на которой в свое время обработали и тебя.

- Не совсем... - промямлил Мирр.

- Конечно, не ожидал. Пойми теперь мои чувства, когда я узнал правду. Поначалу я был счастлив в 2386 году - война кончилась, полиция забыла про меня - и решил полюбопытствовать, чем кончил Леже. Я пошел в редакцию местной газеты и просмотрел их картотеки. Все они на микрофильмах, конечно, мне даже сказали, что оригиналы газет того времени продаются на вес бриллиантов... Короче, я раскопал всю биографию Леже.

- И что же?

- Он разбогател, приобрел известность как изобретатель злосчастной машины и умер в 2321 году. Больше он ничего не изобрел - у этой жабы не было ни капли таланта, но за старатель он получил кресло в Аспатрианской Военной Академии. Академик Леже, представляешь!

- Минутку, минутку... - Мирр отчаянно старался приспособиться к новой ситуации. - Ты не можешь винить себя за... Я хочу сказать, что им всюду пользовались в 83-ем году, и ты не мог не знать про него, отправляясь в прошлое... Так что...

- Это ничего не меняет. Конечно, я знал про него, но не знал, когда его изобрели. Очутившись в 2290-ом, я был слишком поглощен собственными переживаниями и не догадался проверить, знают ли о нем в этой эпохе. Леже, наверное, чуть удар от радости не хватил, когда я подбросил ему эту идею, но у него хватило хитрости не показать этого. Часть ответственности лежит и на нем, но сверхпреступник - я!

- Ты изобрел машину, чтобы облегчать страдания людей, - не сдавался Мирр. - Само по себе это еще не преступление.

- Разве? - Губы Нормана скривились в слабой улыбке. - И как же ей воспользовались? Тысячи юношей заманили в Легион обещанием очистить совесть, и где они все? Их убили. Они умерли молодыми, и теперь я не могу даже притвориться, что погибли они во имя Добра. Я был воспитан с верой в то, что Легион олицетворяет все самое лучшее и благородное в нашем обществе. Ребенком я мечтал, как буду летать по Галактике в золотых сверкающих звездолетах и освобождать угнетенные народы... Я не понимал тогда, что главная задача Легиона - заставлять жителей других миров покупать излишки земных телевизоров и электрических зубочисток!

- Это ужасно! - выдавил из себя Мирр, впавший в столь глубокое уныние, что все предыдущие состояния его души можно было считать безоблачными.

- Ну, ты-то не очень ломай себе голову, - продолжал Норман. Вообрази, как чувствовал себя я, зная, что сам во всем виноват. Я понимал, что можно жить с нечистой совестью или принять заслуженное наказание, но это не для меня! Как только я узнал, что именно натворил в прошлом, и добавил это к преступлениям настоящего, то понял, что единственный выход вступить в Легион. Чтобы забыть. Забавно, не правда ли?

- И это ты говоришь мне... - Голова Мирра раскалывалась от боли возвращались воспоминания. Почти все его прошлое лежало сейчас перед ним, и оказалось оно куда более ужасным, чем он ожидал, но зияла в нем еще одна черная зловонная дыра, в которую только предстояло влезть Норман отказался разговаривать на эту тему, но пятна ржавчины расползались от этой дыры по всем закоулкам мозга Мирра.

- Это было два дня назад, - продолжал Норман. - Я не хотел вступать в Легион на Аспатрии, потому что на призывном пункте меня обязательно кто-нибудь узнал бы, и купил билет на Землю.