Дворец Брана, казалось был построен из черного хрусталя. Он висел над болотом, излучая в ночной темноте бледно – синее свечение.

– Вот тебе и антигравитация, – сказал я Кэт.

Она взглянула на меня с улыбкой и крепко толкнула локтем в ребра, чтобы я не ехидничал.

– Лучше летать научись, Джерем, – сказала она.

Когда мы приблизились на расстояние примерно в сотню шагов, со всех сторон послышалось бульканье и шевеление.

– Не двигайтесь, – сказал Нимрод, – и не сопротивляйтесь. Охранники дворца проводят нас к Брану.

Из болота стали возникать высокие тонкие существа, похожие на кикимор. Их глаза горели таким же бледно – синим светом, в верхних конечностях они держали какие – то странные предметы. Они окружили нас и что – то едва слышно пропищали.

– Нас приглашают следовать во дворец, – перевел Нимрод.

– Не нравится мне все это, – прокомментировала Мери. Она взмахнула руками и поплыла по воздуху к дворцу. – Повторите мои движения, и вы тоже сможете недолго лететь. У дворца трясина.

– Она права, – сказал Нимрод. – Обычно приходилось чуть ли не плыть по этой липкой гадости, и когда ты уже почти тонешь, из дворца бросают веревку.

Я попробовал взмахнуть руками, как Мери и Кэт, и у меня получилось. Нимрод пару раз падал обратно в трясину, но нам с Кэт удавалось поймать его, когда он касался поверхности болотной жижи своими подошвами.

– Вот тебе и антигравитация, – сказал Нимрод.

Я отметил, что он слишком легко для библейского человека выучил новое слово. Мы влетели в холл и плавно опустились на зеркальный пол. Мэл, Пит, Кэт и Мери сразу стали осматривать предметы, расположенные в комнате. Они бродили по залу, периодически восклицая и обращая наше внимание на ту или иную диковинку. Пит, правда, не восклицал. Он слишком сильно нервничал, стараясь скрыть собственный страх. Но бледность лица и дрожание рук выдавали его состояние. В холле были говорящие стеклянные пирамиды, танцующие статуи, сражающиеся голограммы и масса прочих развлечений. Стеклянные пирамиды отвечали на любой вопрос туманными формулировками. Вероятно, были настроены на произнесение случайных, заранее записанных фраз, когда рядом с ними звучит вопросительная интонация. Полутораметровые статуи танцевали, кажется, все возможные виды танцев. При этом они как – то странно покряхтывали. Голограммы активизировались при чьем – либо приближении, и потом призраки воинов начинали беззвучно сражаться друг с другом.

Мне почему – то было не до чудес. Я сосредоточенно ждал. Может быть, тоже был испуган. Дон Хосе со скучающим видом смотрел вокруг, а Нимрод, не отрываясь, глядел на Кэт. Она, чувствуя его взгляд, не смотрела в его сторону, но постоянно краснела. Как такая девочка могла оказаться на панели? Я бы ее отца убил.

Минут через двадцать с потолка начало опускаться какое – то подобие лифта. В нем, на подставке из белого хрусталя, мы увидели большую (размером как два арбуза) голову. Бран был явно в хорошем настроении и что – то напевал себе под нос. Поскольку пел он на языке строителей башни, я прекрасно понимал слова.

Прозрачный лифт опускался, пока глаза головы не уравнялись с нашими глазами. Подставка из белого хрусталя находилась в открытом со всех сторон кубе, висящем в воздухе без малейшего намека на опору или подвес.

– Приветствую тебя, досточтимый Бран, царь Аннона и окружающих его земель, – сказал дон Хосе. – Мы пришли, чтобы воздать тебе дань уважения.

– Я слышал, зачем вы пришли. За чашей.

– Это правда, – сказал дон Хосе. – Но мы должны ее унести из Аннона. Ты знаешь, что это вопрос сохранения равновесия Вселенной.

– Открою тебе маленький секрет, Мелхиседек. Я решил не отдавать тебе чаши, хоть ты и Хранитель. Ты потерял ее пару столетий назад, и больше никогда не увидишь, как играет свет в гранях этого удивительного кристалла.

– Каждый из нас делает то, что должен делать, – сказал дон Хосе.

– Постойте, постойте, – вмешался Нимрод. – Никто не может нарушать равновесие. Это преступление, которое ведет Вселенную к новой серии катастроф. Необходимо найти выход. Мы можем обменять чашу на браслет. Этот предмет также изначален, и также будет хорошим украшением твоей коллекции, о великий Бран.

– Браслет?

– Джерем, покажи.

Я поднял руку вверх, и браслет засверкал в лучах светильников.

– Это хорошая вещь, – сказал Бран. – Вы действительно готовы отдать браслет мне?

– В обмен на чашу, – осторожно сказал Нимрод.

– Я подумаю. А пока примите мое гостеприимство. Вам отведут индивидуальные апартаменты на втором этаже дворца. Извините, меня ждут важные дела Аннона.

Куб плавно взлетел вверх и скрылся в сгущающейся у вершины свода темноте.

– Он хочет убить нас, и завладеть всеми изначальными вещами, – сказал шепотом Пит.

– Не советую есть в этом дворце, – сказал дон Хосе. – И при любом изменении воздуха выбегайте из помещения прочь, стараясь не дышать. Бран иногда использует воздушные яды.

– У него самая большая коллекция изначальных вещей, какую я видел, – тихо прошептал Нимрод. – Я несколько раз доставлял ему грузы. Все они содержали изначальные предметы. И он действительно не хочет отдавать чашу.

Слуги Брана – почти бесплотные сущности – чинно ждали в стороне, пока мы кончим совещаться. Мы, повинуясь их бесплотным жестам, поднялись на второй этаж дворца, и нас отвели в комнаты. В моей было множество безделушек, на которые я почти не обратил внимания. В первую очередь я попытался выйти из своей комнаты, но обнаружил, что замок может быть открыт только снаружи. Я, как и все мои друзья, оказался в заточении. У меня, правда, был пергамент. Я заглянул в него и увидел надпись: «Попытайся использовать браслет. J.C.»

Я посмотрел на браслет. В нем было что – то неумолимо притягивающее внимание. Узоры, сплетающиеся друг с другом и создающие новые узоры; отблески света, которые соединялись в единую световую картину… Я сосредоточился на том, чтобы собрать порождаемое лучами отражение и увидеть что – то связное, и через несколько минут мои глаза сумели правильно настроиться. Я увидел дона Хосе, который открывает дверь, произнося словосочетание: «Парайомаль матранера сваденита». Я произнес это словосочетание и дверь распахнулась настежь. Я вышел в коридор и увидел, что дон Хосе уже освободился.

Через минуту все наши друзья были в коридоре.

– Надо найти Брана, – сказал дон Хосе.

– Почему он называл тебя Мелхиседеком и Хранителем? – спросил Мэл.

– Это одно из моих имен. Также, как одно из имен Кэт Ева, а одно из твоих – Атилла.

– Я Атилла? В таком случае я сильно изменился.

– В этом нет никакой патологии, – утешила его Мери. – Свое имя я знаю. Меня называли Моргана.

Мы двинулись по коридору, но ему не было конца. Через некоторое время мы оказались в исходной точке.

– Черт! Мы, кажется, попались, – сказал Питер, его голос дрожал от страха.

– Надо попробовать вспомнить, сколько шагов было от входа, – предложила Кэт. – Мне кажется, до моей комнаты было не больше пятнадцати.

Она отмерила нужное расстояние. Мы попытались найти щель в стене, которая указывала бы на выход, но безрезультатно. Дон Хосе произнес некое заклинание, и вся стена осветилась внутренним светом. Двери не было. Мери попыталась сделать какие – то пассы руками. Что – то скрипнуло, потом щелкнуло, но коридор остался прежним.

– Вы только зря тратите силы, – сказала Кэт. – Он срастил молекулы.

– Из этой тюрьмы нет выхода, – сказал Пит. – Не исключено, что мы сейчас несемся в открытом космосе и, если проломим стены, то окажемся в межпланетном пространстве.