Колин проглотил то, что осталось от его гордости. Да, Диана никогда не любила его.

Осознание этого причиняло большую, чем он ожидал, боль и в то же время все проясняло. Легкость, с которой она все эти годы откладывала их свадьбу. Ее страстный сегодняшний отказ выйти за него замуж.

То, что он предстал перед трибуналом, было просто предлогом. Она кричала на него лишь потому, что не любила.

Он и сам не мог понять, почему ему вдруг захотелось, чтобы она испытывала к нему ответное чувство. Дело было не в том, что он любил ее. Но, став свидетелем страстности Дианы, ее способности гореть невиданным огнем, он понял, что такая жена будет любить своего мужа. И точно так же мужчина должен любить свою избранницу. Безоговорочно и безраздельно.

– Ты собираешься стоять здесь, как брошенный щенок, всю ночь? – поинтересовался Темпл. – Сначала – трибунал, затем половина дня, потраченная на то, чтобы получить специальную лицензию на брак, которую твоя невеста так мило бросила тебе в лицо. Пойдем-ка со мной, я не могу допустить, чтобы твой день окончился полным крахом.

Колин посмотрел на своего ухмыляющегося кузена и вздохнул. Только Темпл мог недооценивать такой ужасный поворот событий. Решив больше не смотреть на окно леди Дианы, Колин сел в экипаж, и они тронулись в путь.

Темпл откинулся на кожаную спинку сиденья.

– Что мы за нытики! Разодеты в пух и прах и не имеем ни малейшего представления, куда податься сегодня вечером. – Он поиграл своим элегантно завязанным галстуком, все время поглядывая в окно кареты. – Подожди-ка… Помнится, сегодня ночью что-то должно произойти. Но что?

– И не старайся вспомнить, – произнес Колин. – Я не в настроении участвовать в твоих кутежах.

Темпл выпрямился:

– Кутеж! Именно это. Лучший путь исцелить твое разбитое сердце.

Колин покачал головой:

– Не скажу, что я страдаю от этого.

– Не пытайся обмануть меня. Ты всегда воспринимаешь все слишком серьезно, – упрекнул его Темпл. – Насколько я тебя знаю, у тебя все распланировано на двадцать лет вперед. Диана через год произведет на свет наследника и в будущем еще пару запасных. Когда ты уйдешь в море, она будет спокойно жить в том поместье в Девоншире, которое оставил тебе отец. А когда наконец тебе надоест воевать с французами и приестся рисовый паек, ты вернешься домой, станешь лордом и степенным хозяином, не думая ни о любви, ни о страсти, ни о развлечениях.

– Развлечения? – повторил Колин. – Кто сказал, что брак – это развлечение?

– Черт побери, он именно таким и будет, если это означает остепениться и все такое прочее, – проворчал Темпл. – Я должен сообщить тебе, что брак – дело долга и чести. – По крайней мере он думал так еще несколько минут назад, когда увидел страстные и тоскующие глаза Дианы.

Теперь он уже не был так уверен.

– Ну поступай, как знаешь, – сказал Темпл, вновь откинувшись на сиденье и скрестив перед собой ноги. – Да, так как ты сегодня вечером в буквальном смысле слова освободился от помолвки, самое время начать все сначала. Можно посетить одно восхитительное собрание. Пусть это будет для тебя первым уроком безнравственности. – Он хихикнул, а Колин с трудом удержался от стона. – Если тебе нужно оставаться негодяем, а я предполагаю, что именно поэтому тебя не вздернули на рее и не выбросили за борт или, как там говорится у вас, моряков, ты по крайней мере можешь поучиться у профессионала.

Темпл постучал в крышу кареты, чтобы привлечь внимание кучера. Указав Элтону, в каком направлении двигаться, он вновь сел на место.

Колин покачал головой:

– Сегодня у меня нет настроения пить и играть. Я могу использовать это время с большей пользой, у меня полно дел.

– Полно дел? – Темпл не сводил с него глаз. – Так скоро? Ты, случайно, не имеешь в виду новый корабль?

Глядя в окно, Колин старался не обращать внимания на настойчивые расспросы кузена. А тот беззастенчиво продолжал:

– Подумать только, как быстро ты подыскал себе место! Неужели найдется кто-то, кто возьмет тебя на корабль капитаном?

– Попридержи язык, – предупредил его Колин, – и уволь меня от своих предположений. Так будет лучше для всех.

– Да, должно быть, это что-то неотложное, – развлекался Темпл, и на его губах играла насмешка, – если ты так скоро сбегаешь из города. Смею предположить, что это случится уже утром. И имей в виду, это только мои предположения.

Колин бросил на него раздраженный взгляд. Он действительно намеревался отплыть через два дня ранним утром, но не собирался сообщать об этом кузену.

– Ты ведь не откажешься выпить по стаканчику, – произнес Темпл тем же вкрадчивым голосом, к которому он прибегал, когда они были детьми и кузен придумывал новую шалость. – К тому же тебе никогда не стать подонком, если ты продолжишь жить, руководствуясь только понятиями долга и чести. А ведь тебе хочется, чтобы тебя воспринимали именно таким?

– Надеюсь, ты не собираешься превратить меня в негодяя, а? – проворчал Колин.

– Нет, – усмехнулся его кузен, – но я считаю своим священным долгом ввести тебя в новую жизнь. Поначалу предлагаю выпить по маленькой. А тост – за твои безымянные рискованные начинания.

Колин хорошо знал, что выпить по маленькой с Темплом означало напраситься на неприятности. И в то же время почти целый день он был по уши в неприятностях. Одной больше – что из этого?

Кроме того, Темпл прав: он почти не знал жизни вне света. Строгие правила морского распорядка, по которым он жил с тринадцатилетнего возраста, когда начал плавание как гардемарин, больше не касались его.

Ему предстояло сделать то, что от него требовалось: убедить весь мир, что он – подлец и предатель, каковым его и признало Адмиралтейство.

Он поднял вверх указательный палец:

– Только по одной.

– Вот молодец! – воскликнул его кузен. – У меня грандиозные планы на сегодняшний вечер.

Колин был готов застонать. С Темплом все так всегда начиналось, а затем ситуация выходила из-под контроля. Вполне вероятно, что он проснется лишь через пару недель и обнаружит, что оказался в Ирландии без кошелька, совершенно не помня, как провел эти последние четырнадцать дней. Свидетелем происшедшего была бы лишь пульсирующая головная боль.

Однако было одно обстоятельство, способное умерить энтузиазм и нарушить планы Темпла.

– Вспомни, как меня принимали у Ламдена, – напомнил он, – сомневаюсь, что получу более приветливый прием в твоем клубе.

Темпл широко улыбнулся.

– Как будто я не знаю! Забудь об «Уайтсе». Я имею в виду кое-что получше. Ты когда-нибудь слышал о бале поклонников Киприды? – Когда Колин отрицательно покачал головой, его кузен улыбнулся еще шире: – Я так и думал. Ты слишком много времени проводил в море, вместо того чтобы развлекаться здесь, в городе. Бал Киприды – как раз то место, где чинят разбитые сердца.

Колин не собирался обсуждать состояние своего сердца, тем более что его с трудом можно было назвать разбитым.

На самом деле леди Диана оказала ему любезность, отвергнув его. Она освободила его от всяких пут. Точно так же, как и адмирал Нельсон, выбросив его из флота.

Вместо того чтобы признать, это, он переспросил:

– Ты говоришь – бал? Но у меня нет настроения ни танцевать, ни развлекать дебютанток в свете.

– А кто говорит о танцах? – ответил Темпл, от души рассмеявшись.

Колину давно бы следовало знать, что собрания и балы, рекомендованные его беспутным кузеном, будут лишены респектабельности. Бал поклонников Киприды не был исключением.

Огромный зал был заполнен самыми высокооплачиваемыми куртизанками и дамами сомнительной репутации. И среди этих дам полусвета весело кружили самые похотливые мужчины, сливки высшего общества, старательно ищущие новых приключений. Если и существовало место, где можно было снискать репутацию прохвоста и пройдохи, это было самым подходящим, так же как и собравшаяся здесь компания.

Принимая во внимание скандальную известность этого бала и бесславную репутацию большинства дам, мало что могло удивить собравшихся гостей. Однако когда в зал вошел Колин, воцарилась гробовая тишина.