А ведь ей самой еще столько надо успеть!

Столько всего сделать, предпринять, независимо от того, как обернуться обстоятельства. Просто не остается выбора, как только действовать самой. Мужчины бывают иной раз исключительно неловки и обладают при этом удивительным самомнением, полагая, что все порученные им слабой женщиной проблемы можно решить самостоятельно, полагаясь на собственные силы и не принимая даже намеков на помощь со стороны, особенно с ее стороны. И это при том, что наступает самый ответственный момент, когда решится очень многое, если не все.

Но раз уж на то пошло, она будет действовать сама. Помимо Павла, параллельно его действиям, независимо от них и, по возможности, незаметно. Еще и потому, чтобы не повредить столь ранимому мужскому самолюбию, ведь, чуть что - и он непременно выйдет из себя и.... Дальнейшее очевидно будет складываться не в ее пользу.

Но сперва телефонный звонок. Серафима вздохнула и, обернувшись к дисковому аппарату, который всегда угнетал ее, крикнула в коридор:

- Соня!

Горничная появилась через полминуты, - Серафима зачем-то следила по часам, сколько той понадобиться времени на приход, - поскреблась в дверь и, не дождавшись ответа, открыла дверь ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, и тут же закрыла снова. Остановилась в полутора метрах от хозяйки и замерла, сцепив пальцы в низу живота.

- Я слушаю, Серафима Андреевна.

- Подай телефон. Да, и сделай укладку... как обычно.

Горничная исчезла, вновь едва приоткрыв для себя дверь. Серафима снова не отрывала взгляда от часов, на сей раз, ждать не пришлось и полуминуты. Она нашла в записной книжке нужный номер и набрала его.

- Илья Анатольевич, добрый день.

На другом конце провода ее узнали тотчас. Низкий мужской голос бодро произнес слова приветствия:

- Добрый день, Сима, очень рад вас слышать. Что-то вы не навещаете нас, иначе как...

- Я по поводу результатов звоню.

- Ах, это, - голос буквально источал радушие. - Право же, вы исключительно мнительны. Нельзя же так, совершенно напрасно себя изводите. По сущим пустякам, уверяю вас.

Серафима дернула головой, нетерпеливо слушая и ожидая, когда же Илья Анатольевич доберется до сути дела и ответит на заданный ему вопрос; горничная испуганно отскочила, боясь ненароком поцарапать хозяйку и снова принялась расчесывать волосы.

- Значит, нет, - она все же прервала его. - Вы ручаетесь?

Илья Анатольевич недовольно хмыкнул. Успокаивать невротичных дамочек ему приходилось и раньше довольно часто, и прежде он давал простые ответы на их, кажущиеся порой бессмысленными вопросы, и долгие повторы одного и того же: "а вы уверены, вы ручаетесь, это абсолютно точно?". Серафима звонила ему уже не раз по этому поводу, последний разговор произошел два месяца назад, но никогда прежде ее голос не выдавал такой неуверенности и такого беспокойства. Можно подумать, что за это время мир перевернулся. Конечно, когда-то в самом начале ее брака с Алексеем она так же беспокоилась о результатах, но теперь-то с чего? Какие у нее могли измениться обстоятельства за это время? К тому же она сама знает, когда можно, а когда нельзя, так что ее нынешнее беспокойство было Илье Анатольевичу непонятно в принципе.

- Если не верите, - потеряв былое радушие голоса, сказал он, - можете подъехать и взглянуть на бумаги. Я все подготовлю.... И к тому же, Сима, я вам, наверное, тысячу раз говорил: сомневаетесь - воспользуйтесь тестером, для чего, спрашивается, вы его купили. Вы им пользуетесь?

- Да.

- Так вот и не смущайтесь, пользуйтесь, а то что вы, в самом деле, чуть что - сразу ко мне.

Серафима молчала, недовольно рассматривая в зеркале, как Соня делает укладку. Илья Анатольевич, не любивший пауз в разговорах вообще, а в телефонных тем паче, поспешил добавить:

- Можете не беспокоиться и продолжать заниматься тем, чем вам интересно и приятно. Надеюсь, вы по-прежнему принимаете прописанные мной таблетки?

Серафима покраснела.

- Поэтому я вам и звоню. Дело в том, что Алексей...

- Я понимаю, Сима. Но на сей раз обошлось.

Поблагодарив, она выключила телефон и пристально вгляделась в свое отражение.

- Тут неровно, - она ткнула антенной аппарата в район виска, - отпусти чуть.

- Да, Серафима Андреевна.

- И поторапливайся. Через час у меня встреча.

- Конечно, Серафима Андреевна.

Горничная с удвоенной энергией принялась за укладку.

За закрытой дверью настырно пиликал телефон. Павел быстро зашел в кабинет, прикрыл за собой дверь поплотнее, предварительно взглянув на секретаршу, нет, та занималась делами и не любопытствовала. Она вообще была на редкость нелюбопытна, можно сказать, ему повезло, что он вообще нашел такую. Нелюбопытна и работоспособна, без лишних эмоций, слов и чувств, одно выполнение обязанностей, скрупулезное и неукоснительно точное.

Павел быстро поднял со стола трубку мобильного телефона. Абонент на том конце провода был тот же, что и час назад, голос его лишь чуть выдавал волнение перед предстоящей работой. Кажется, они это называют "работой", что ж, он возражать не будет, как не называли, лишь бы выполнили поставленное поручение. Быстро и наверняка, кажется, так он сам говорил во время инструктажа. Тоже словечко их лексикона.

- Мы на месте, - спокойно, лишь чуть торопясь, произнес голос невидимого собеседника. - Пока из усадьбы никто не выезжал.

- Хорошо, - Павел услышал все же это легкое волнение, не без приязни подумал: не ему одному не по себе, даже им. - Дождитесь, когда уедут лишние люди.

Что-то горьковское было в этом словосочетании, Павел заметил это только сейчас. Не хватало еще ему цитирований в такой ситуации.

- Вы уверены, что ваш шеф останется наедине с покупателем?

- Да, - почти да, если быть точным, но сейчас он должен излучать уверенность, случай-то уникальный, когда еще такой повторится, и передавать эту свою уверенность по проводам. Павел достаточно хорошо знал своего шефа, чтобы предположить, что тот будет долго бравировать своей коллекцией, своим домом, своей осведомленностью и эрудицией, обрушивая ее на ничего не подозревающего покупателя. Наверняка, проведет Алексея по всем этажам дома, покажет и расскажет обо всем, что тот увидит: историю, особенности, способ и время приобретения шедевра. Он очень любил переговоры тет-а-тет, конфиденциальность для него была основой, сценой, на которой он играл себя во множестве ролей. Любимыми и оттого неизменными, пользующимися наибольшим спросом в репертуаре были широкой души хозяин и эрудит. Восточный темперамент плюс западная интеллектуальность.

А сегодня ему еще вывозить картины. Павел знал об этом и рассчитывал, что Караев сначала отправит поверенного, с которыми прибыл в усадьбу, возможно, отвезет тем же рейсом и кагал Алексея. Кажется, у них еще не все готово. А после заберет часть картин, которые не успел вывезти прежде из усадьбы и отвезет к себе в Расторгуево. Несмотря на то, что шеф не посвящал последние недели его в свои планы, Павел находил способы почти со стопроцентной уверенностью узнать о них.

Люди, везде нужны свои люди.

Павел помолчал и добавил:

- Телохранителей он не отпустит, конечно, но, кроме них, или него, будет только покупатель. Затем машина вернется за ним.

Вот он результат скрытности. О продаже своих ценностей Караев не уведомил никого, кроме семьи Серафимы, которые и выставили ему цену и посредника - унизительно, конечно, но что делать, растраты надо покрывать и как можно скорее. Он и на встречу-то поехал, как истый подпольщик, взяв телохранителя и поверенного и не сообщив даже своему заму - сам Павел уже не в счет, - куда именно выезжает и сколько пробудет вне банка.

Этот конспиративный спектакль шеф проделывал и в присутствии самого Павла. Когда тот был на особом его счету. До поступления печальных известий из дочерних структур, которые он, Павел, негласно курировал.

Но если же нет, если Караев поспешит...