Рассмотрим поочерёдно все эти аспекты «духовного» воздействия. Новизна и жёсткость предлагаемых условий приводили людей в состояние растерянности, тем более, что многие проблемы привычной жизни непроизвольно захватывались с собой. Интенсивность физической нагрузки парализовала привычную рефлексию и ту её часть, которая именуется здравым смыслом. И, наконец, постоянно недосыпая, находясь в просоночном состоянии (в какой-то из стадий торможения коры мозга), ученики бессознательно и некритично усваивали основные положения гурджиевской доктрины — беспрекословное подчинение и полную веру в Учителя.
С осознанностью и того хуже. К учению Гурджиева тяготели выходцы из интеллигенции и аристократии, пролетариату тогда было не до гармоничного развития — перспективами мировой революции ему кружили голову краснобаи Коминтерна. Среди жаждавших духовного совершенства немалую долю составляли люди искусства. Их бытие и деятельность во все времена отличались крайней эмоциональностью, и художник, и скульптор, и музыкант на вершине волны вдохновения часто отождествляются с создаваемым, «переливая» в него себя. Гурджиев, лишая этих людей привычного стиля существования и самой возможности проявлений присущего им творческого импульса навязывал кроме того постоянную осознанность, нарушая тем самым эмоциональные проявления, присущие от природы тому или иному человеку.
Постоянная осознанность шаг за шагом ввергала «учеников чародея» в глубокую диссоциацию. Для людей искусства эмоции являются жизненным «топливом», и если лишение привычной эмоциональности было длительным, то это сопровождалось нервными расстройствами, что в свою очередь, вело к нарушениям деятельности эндокринной системы. В результате возникали совершенно непонятные, не диагностируемые заболевания, в ряде случаев — со смертельным исходом, причины которых медицина тогда так и не смогла установить.
Иными словами, затяжное принудительное «выключение» эмоций приводило к развитию несовместимого иногда с жизнью функционального разлада. Многие из тех, кому удалось более или менее благополучно унести ноги от «великого мага и волшебника», затем приходили в себя долгое время, с трудом восстанавливая здоровье и эмоциональный статус. Некоторые так и не смогли больше вернуться к исходному состоянию, которое имели до начала процесса «совершенствования».
Короче говоря, действия «Учителя» представляли собой ярко выраженную систему промывания мозгов с последующим программированием жизни учеников и их действий в личных интересах самого мага. Принципы пресловутой «гармонизации» были разработаны мэтром так, что она не оказывала никакого позитивного влияния ни на текущее состояние людей, ни на их действительные проблемы, но лишь усугубляла последние добавлением новых.
Судя по всему, манипуляции с людьми служили для Гурджиева способом решения каких-то его личных задач. Он добивался своих целей, отрабатывая на людях приёмы и средства управления, и представлял собой классический образец мага, обладающего от природы недюжинными способностями, развитие которых способствовало приобретению исключительной личной силы. Для прикладного использования её потенциала «отец» Георгий избрал социум.
В своих скитаниях он нашёл и перенял такие способы и методы влияния, которыми за счёт уникальных способностей, а затем, используя окружающих, «поднялся» на необходимый энергетический уровень. Им также было найдено соответствующее прикрытие от возмездия за манипулирование людьми в своих интересах. Разработанная магом теория гармонизации была построена и подана таким образом, что в его окружение автоматически отбирались люди определённого психологического склада и жизненной ориентации. Личная сила «гуру», слепая вера в него, поощряемая им тяга к самосовершенствованию (попытка исправить себя согласно законам добра, красоты, справедливости, потому что с обезумевшим миром сделать ничего нельзя), удерживала людей возле Гурджиева, не смотря ни на что.
Не исключено, что первое время он и сам искренне верил в то, что предлагаемая окружающим модификация его личного пути будет для них полезной и продуктивной. Затем, втянувшись в битву за выживание, он сохранил приемлемый для себя статус, но слишком дорогой ценой, используя людей как сырьё. На склоне лет он начал усиленно «искать человека», преемника, но не успел. Возможно, Гурджиеву с самого начала была ясна истинная цена издержек внедрения своего метода гармонизации в среду людей невысоких возможностей, потому главная часть его учения и называлась «мекхинес» — уход от личной ответственности, по крайней мере, при жизни.
Быть может, в мире ином мастеров уклонения от ответственности постигнет достойный удел: «И жгучий смысл судьбы земной, горя, наполнил мрак загробности; деянья встали предо мной, и, в странный образ слив подробности, открылся целостный итог — быть может, синтез жизни прожитой... Знобящий ужас кровь зажёг, ум леденел и гас от дрожи той. Те судьбы, что калечил я бессмысленней, чем воля случая, рывком из честного жилья, из мирного благополучия. Я, наконец, постиг испод всех дел моих — нагих, без ретуши... И тошный ядовитый пот разъел у плеч остатки ветоши» (Даниил Андреев).
Сразу отмечу, что не следует смешивать ответственность перед людьми, которая Гурджиева никогда не волновала, с ответственностью перед силой.
С формальной стороны позиция «учителя» была неуязвимой: люди сами приходили к нему. Они безропотно и молча сносили то, что он проделывал с ними в «Институте гармоничного развития человека», веря всем его обещаниям. Они сами терпели всё это, доходя до такого состояния, когда полностью переставали отдавать себе отчёт в происходящем. Они сами принимали ложность концепции и методов авонского мага и волшебника за свои ошибки. Они и гибли в одиночестве, преданные и брошенные «учителем», слишком далеко зайдя по той дорожке, которой мог двигаться лишь сам маг и личности ему подобного склада. Они всё делали сами, эти безумные люди, их никто не принуждал! Вам хочется сказки? Получите! И это ваши проблемы, если с какого-то момента уже нет сил выбраться из умело поставленной ловушки, подобно обезьяне, которая, сунув руку в узкое отверстие, схватила орех и пришла в изменённое состояние сознания, когда уже не вспомнить, как разжимается кулак, а не разжав его, — руку не вытащить — ты пойман!
Никто не заставлял неистовых искателей совершенства взаимодействовать с западней, это был их собственный почин. Юриспруденция даже сейчас не ладит с ситуациями, подобными тем, что складывались с погибшими или повредившимися в уме и здоровье гурджиевскими учениками, поэтому никаких официальных обвинений магу предъявлено не было.
Можно задаться вопросом: как же обстояло дело с проблемами морали у этого человека? Ответ однозначен: плевать на них он хотел! У него было достаточно силы, чтобы всё, навязываемое извне, игнорировать непринуждённо. — Что поделаешь, — любил говаривать «Учитель», — если человеческий материал настолько некачественен.
Даже простое сравнение того, что предлагают классическая практика и гурджиевский метод, сразу проявляет коренное отличие выдуманных магом способов и целей совершенствования от самопроизвольной балансировки посредством йоги и дальнейшего целенаправленного и в то же время спонтанного личностного развития.
Итак, по существу каждый имеет два варианта: можно либо остаться в социуме, «встраивая» процесс самосовершенствования в его структуру, либо ради этого же процесса покинуть обычную жизнь на более или менее длительное время.
Вариант возможного ухода в монастырь или ашрам для людей полностью материально обеспеченных и потому абсолютно независимых — не в счёт. Мы рассматриваем случай обыкновенного человека, который вынужден активно действовать в социуме, чтобы выжить. Тот, кто втянут в бизнес, обычно с ним не расстаётся. Рантье влачат безбедное существование, не напрягая себя обычно проблемами духовности, хотя порой и снисходят — пока не надоест.
Итак, нормальный человек зрелого возраста не горит желанием уйти в монахи ради решения своих проблем либо достижения высот духовного развития. Он здраво считает, что для начала нужно привести в порядок здоровье и уже потом разбираться с проблемами души, потому что «земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». Что и как способно дать типовому субъекту возможность решения упомянутых проблем «без отрыва от производства»?
