К концу девятнадцатого столетия образовался некий зазор, мировоззренческий вакуум между растущим упадком религиозности и низким уровнем проникновения научных знаний в массы. С одной стороны, традиционный образ веры не удовлетворял многих, с другой — обыватель крайне слабо разбирался в подлинных законах мироздания и его постигаемом устройстве. Древние легенды, языческие обряды, суеверия соседствовали со множеством бессознательных психических проявлений, идущих изнутри. Всё это никак не увязывалось в единую систему представлений. К тому же имел место ещё один существенный фактор: постепенное обратное завоевание Запада Востоком, который был лишь временно покорен, но не изучен и не понят. Множество слухов о самых невероятных чудесах просачивалось в страны-завоеватели из метрополий, в том числе из жемчужины британской короны — Индии, где англичане и французы реально столкнулись с загадочными йогами.
Идея, как говорят, витала в воздухе, и когда обстоятельства и условия до определённой степени созрели, перед изумлённой публикой в ореоле «Тайной доктрины» медиумически кристаллизовалась Елена Блаватская. Название «труда» как нельзя лучше отвечало действительности, никто, кроме Блаватской, не был в курсе происхождения этого учения, а понять что-либо в нём было невозможно по определению.
Новомодное суеверие под названием «теософия» претендовало на роль и место всех традиционных религий, и запросто, хотя и на редкость суконным языком, объясняло всё что было, есть и будет, а также место и роль человека в предлагаемой модели мироздания. Понятно, что ни постулаты, ни выводы доктрины не были даже потенциально проверяемы. Главное же — именно с Елены Петровны Восток начал покорение Запада, она впервые использовала будущую магистральную для всех мракобесов тему индийской йоги, Гималаев, Тибета и засевших где-то там Махатм.
Мадам Блаватская смешала в дикой окрошке не только термины и понятия восточных доктрин и религий, но и отрывочные сведения естественнонаучной мысли Запада, что позже дало полное основание называть теософию пародией на восточную мысль и западную науку.
В 1910 году начался уникальный эксперимент Шри Ауробиндо, родоначальника «Пурна-йоги» или интегральной веданты. В тринадцатом году отошёл от теософов первоначального толка и начал отдельную жизнь в эзотерике Рудольф Штайнер.
Начиная с 1892 года, параллельно со всем этим завоёвывал Запад громовой Вивекананда. К сожалению, йога впервые пришла в Европу и Америку не в виде практики, а как религия и философия, орден «Миссия Рамакришны» был основан Вивеканандой в 1897 году.
После Первой мировой войны и русской революции времена настали иные, теософия уже не удовлетворяла разочарованность и потрясение широких масс. Начиналась новая эпоха, которая требовала иных мотивов.
Очередной пророк века также оказался Еленой, но теперь уже по фамилии Рерих. Её супруг был талантливой и сложной личностью, художником, захваченным идеей «Мир через культуру». Он смолоду был покорён Востоком, хотя не миновал и масонской ложи, и уже зрелым человеком осуществил в сопровождении семьи и ламы-чекиста Якова Блюмкина своё знаменитое путешествие Алтай — Гималаи. Выполняя двойную миссию, — свою собственную, а также задание Наркоминдела и НКВД — Николай Рерих приобрёл международную известность, которой затем «на полную катушку» воспользовались и он сам, и его жена (см. О. Шишкин: «Битва за Гималаи»).
Воспринятые ею якобы свыше, тексты Агни-йоги или «Живой этики» в отличие от измышлений Блаватской не касались естественнонаучных аспектов развития цивилизации, технологии и точных наук. Агни-йога была нацелена на аристократические слои общества, на людей искусства, его поклонников и ценителей. И, конечно же, «новая» йога, данная «махатмами с Гималаев», претендовала на мировое господство в сфере духа.
Сочинения Елены Рерих, урождённой Шапошниковой, ещё сильнее, нежели у Блаватской грешат пустословием, болезненным самолюбованием, и пошлой претенциозностью. Будучи эрзац-культурным проявлением, «живая этика» за последние тридцать лет пустила глубокие корни в слоях маргинальной «духовности» российской глубинки, хотя когда-то впервые проникла в Россию ещё через коммунистическую Монголию и государства довоенной Прибалтики. Примерно за десяток лет до этого на европейскую эзотерическую сцену вступил Гурджиев, вовремя унёсший ноги от победоносного нашествия власти Советов.
После Второй мировой войны ситуация изменилась в очередной раз. Ужасы невиданной бойни вызвали крушение гуманистических идеалов и углубление религиозного скептицизма. Мир медленно приходил в себя, не понимая, куда обратить надежду. В середине пятидесятых из недр ГУЛАГа вернулся со своей «Розой мира» Даниил Андреев. Кое-как оживала русская православная церковь, где до самого начала горбачевской перестройки каждый второй деятель традиционно был осведомителем ведомства на Лубянке. В США начинал свои опыты Джон Лилли, на подходе был Кастанеда, затем — родоначальник трансперсональной психологии Станислав Гроф, на смену которому позднее хлынул мощный поток методов телесно ориентированной терапии и НЛП.
В Индии двадцатых годов возникла эпохальная фигура Свами Шивананды, который дал толчок к появлению многих достойных и великих учителей йоги, например, такой личности, как основатель Бихарской школы Сатьянанда. В это же время своё победное шествие на Запад начала Айенгар-йога, которая имеет полностью реформаторские корни, но взгляды и подходы её основателя постепенно трансформируются в русле традиции Патанджали.
В психологической науке начала века появился Зигмунд Фрейд, затем продолжил и развил тему бессознательного Карл Густав Юнг.
Пока Европа залечивала раны, а Россия поднималась из руин, в благополучной Америке начали возникать религиозные секты. Это явление, подобно гангрене, вскоре перекинулось и на Старый свет. Первым большим «достижением» «новых» религий стало несколько сот трупов в Гайане — это громогласно заявил о себе некий «Храм солнца». С тех пор количество жертв этой разновидности безумия (своеобразного мора человеческой популяции, наподобие события, время от времени происходящего с полярными леммингами) никто не считает.
Вторая мировая война ещё более усугубила кризис религиозной веры, а громадное усложнение знания не давало возможности массам быть к нему приобщёнными. Кроме того, наука была насквозь милитаризована и засекречена.
В начале шестидесятых Иван Ефремов опубликовал знаменитый роман «Лезвие бритвы», в котором тема йоги оказалась ведущей. В то же время многие советские специалисты были отправлены на строительство промышленных объектов в Индию, где непосредственно столкнулись с «частной» и «государственной» формами проявления феномена йоги, возникла некая диссипация (просачивание, утечка) соответствующей литературы в Россию. Индия стала лучшим другом СССР. Культурные связи развивались и приветствовались, но с йогой было сложнее. Оставаясь элементом культуры дружественной страны, она вызывала яростное сопротивление идеологов коммунизма по той простой причине, что была нацеленной на исключительно индивидуальное совершенствование. Стало быть, увлечение йогой давало возможность отпадения личности от социалистического стада, на что никак не мог безропотно согласиться Суслов, серый кардинал эпохи застоя.
Несмотря на все усилия отдельных вождей и заинтересованных ведомств, блокировать процесс проникновения йоги в Советский Союз не оказалось возможным. В средине и конце пятидесятых были переведены, а затем изданы некоторые классические труды по древнеиндийской философии, на киноэкранах триумфально прошёл знаменитый фильм «Индийские йоги: кто они?» В средства массовой информации неисповедимыми путями пробился первый в СССР легальный пропагандист йоги Анатолий Зубков — был опубликован цикл его статей в «Сельской молодёжи» — и йога, к сожалению, в слишком упрощённом виде, начала медленное, но неуклонное завоевание российской глубинки, не говоря уже о крупных городах. Оставаясь, впрочем, до восемьдесят девятого года официально запрещённой по идеологическим мотивам. Но времена были уже не те, что в тридцать седьмом или пятьдесят третьем, постепенно и полулегально возникали первые секции йоги и её бескорыстные энтузиасты, начавшие непосредственные эксперименты на себе.