8-28 сентября

* * *

О, Боже, мне прости витийство!

Молю: спаси и сохрани...

Душе грозит самоубийство - бесцельно прожигаю дни.

Не мыслю, только существую, в погоне жалкой за куском...

Но как я выбрал жизнь такую, страстями высшими влеком?

Как незаметно спился, сбился на стоптанную колею, и каплей в лужу тихо влился, забыв назначенность свою?..

Но есть, есть пламя под золою, рука усталая тверда, я верю, что отрину злое, и вспыхнет новая звезда.

26 февраля

ПРАВИЛО ТОЙНБИ

Что рассуждать о подлинном и мнимом, я вряд ли с ходу истину найду; в раю мечи шлифуют серафимы и серу черти лихо жгут в аду.

Движение предполагает тормоз, на вызов полагается ответ, и как любовники в пресытившихся позах переплетаются всевечно тьма и свет.

Остолбенев в божественном наитье, сквозь время слышу приглушенный плач; есть правило в общественном развитье: завоевателю наследует палач.

13 марта

ОДА НА

СОВЕСТЬ

До чего скрипучие полы, расскрипелись пьяно половицы. Да уж, не продать из-под полы, сбрасывая лихо рукавицы, совесть. Незаметно. Воровски. Упиваясь собственным всезнайством. Чтобы позже, мучась от тоски, распроститься с нажитым хозяйством. С нажитым богатством. Ничего человек не унесет с собою. Одного себя лишь, одного. Почему же все берет он с бою? Почему не думает о том, что он наг приходит, наг уходит, вечно скарбом набивает дом и скорбит при нищенском доходе? Но занозы совести остры, не спасут любые рукавицы. Ни рубанки и ни топоры гладко не затешут половицы. Не утешат, не утишут зуд совести, мук нравственных, коллизий вечных и от судей не спасут ни при соц., ни при капитализме.

31 июля

ЗЕРНО

Не знаю, что станет со мною, но знаю зато, что сполна шумит и зерно просяное, и малый кусочек зерна.

Зенон, Диоген, Авиценна открыли мне правду одну, что каждая жизнь драгоценна и каждый подобен зерну.

Пусть эхо промчавшейся жизни потомкам хоть звук донесет любови сыновней к отчизне и радости взятых высот.

Струятся бесценные зерна и времечко мелет муку, чтоб каждый прожил не позорно, а дело свершил на веку.

10 февраля

* * *

Ветреная изморозь акаций, желтые султанчики мимоз не дают свободно прикасаться, но вприглядку радуют до слез. Вербы нежно-бархатные почки, грубая кириллица берез ранней смерти не дают отсрочки, только душу радуют до слез. Милая забитая отчизна, шел к тебе я по колено в грязь, ты меня встречала укоризной и по роже била, осердясь. Все равно люблю твои наветы и советы глупые люблю, песни те, что петы-перепеты все равно без устали пою. В тесноте да все же не в обиде, в нищете да все-таки в чести мы с тобой ещё увидим виды, выберемся, Господи прости.

11 февраля

ИЗ ДЖОНА КИТСА

Глаз хризопраз, и лес волос, и шея

Фарфоровая, и тепло руки

Единство их рассудку вопреки

Тебя моложе делает, нежнее.

О, небеса! Какой здесь вид! Шалею.

Нельзя не восхититься, до тоски

Нельзя не озвереть - две-три строки

Я подарить потом тебе сумею.

Но как же ненасытен я с тобой:

Твоей улыбке не страшна остуда

Знак острого ума, любви святой;

Мне не страшны любые пересуды,

Мой слух распахнут настежь, Боже мой,

Твой голос я ловлю: ах, что за чудо!

27 сентября

СОБАЧИЙ СОНЕТ

Евгению Витковскому

Я навестил поэта... Он - добряк, хотя порою рифмовать на учит...

Несметное количество собак и кажется порой - собак летучих...

Несметное количество костей, сравнимых только с книгами - в нирване.

Несметное количество гостей, ночующих - с ногами - на диване.

А кто же я? Неведомый фантом, с хозяином в случайном совпаденье фамилий (по жене), ещё - крестом судьбы, попавшей к Фебу во владенье, а в результате - вдруг - за томом том:

Китс, Киплинг, Йейтс - любви немые звенья.

1 октября

ИЗ ДЖОНА КИТСА

Ближе, ближе, страсть

Стисни влажной тенью

Ближе, ближе, страсть!

Дай мне искупленье!

Ближе, ближе, сласть

В луговой постели

Ближе, ближе, сласть!

Встретиться успели!

Ближе, ближе, блажь,

Жги дыханьем жизни,

Ближе, ближе, блажь

В сердце солнцем брызни!

Что ж, что чувств угар

Мигом улетает,

Наслажденья жар

Быстро угасает.

Только б не забыть

Счастье близко, близко!

И нельзя любить

Без шального риска!

Ближе, пусть к утру

Задохнусь от страсти

Если я умру,

Я умру от счастья!

2 октября

ИЗ ДЖОНА КИТСА

Как много бардов зряшно золотит

Времен упадок! К вящей из досад

То, что подобной пище был я рад;

Уж лучше б я оглох или отит

Меня отвлек от песенных харит,

Я так устал от чувственных рулад;

С бесстыдством дело не пойдет на лад,

Как только не отбили аппетит!

Прислушайся, что только ни принес

Нам вечер: листьев шепот, пенье птиц,

Журчанье вод и шелесты страниц,

Звон колокола и обрывки фраз;

И как бы время ни валило ниц

Все-все гармонию рождает в нас.

7 октября

ИЗ ДЖОНА КИТСА

Вращая томно глазками, сидят,

Грызут печенье, устремивши взгляд

В пространство, подавляют вздох с трудом,

Забыв про чай, про аппетит, про дом;

Скрестивши руки, сдерживая крик

Огонь погас, нет угля, случай дик;

Нет, чтоб позвать служанку, позвонив.

Поодаль муха тонет в молоке,

А где гуманность, тоже вдалеке?

Нет-нет, вот Вертер ложечку возьмет и вовремя от гибели спасет;

Чуток хлопот, и вот уже в полет

Стремится муха, прочь от страшных вод.

Ромео! Встань, нагар со свеч сними,

Цветной капустой расползлись они.

О, свечный саван! - То намек, что мне

Пора в дом 7, на южной стороне.

"Увы мне, друг, какой у вас сюртук!

Что за портной?" "Простите, недосуг ответить. Я не знаю, что сказать.

Где б мог он жить? Могу лишь повторять,

Что я не знаю. Он к моей беде

Жил в Вэппинге, а может жить везде".

8 октября

ТРИ СОНЕТА,

НАПИСАННЫЕ

В ПАНДАН КИТСУ

1

Вновь бабье лето, и закатный луч зазывно золотит дерев верхушки, и я чешу проплешины макушки и думаю, что я ещё могуч, поскольку навестил Кастальский ключ, читал, переводил стишок о мушке, попавшей в чай, но спасшейся из кружки...

А, впрочем, я, мой друг, не так везуч.

Не платят денег мне который год, я позабыл и думать о зарплате, в стране - то гололед, то недород, а то - переворот; какой палате ни заседать - все окромя острот не услыхать о суке-демократе.

2

Еще вчера я говорил с тобой о Блоке, о Горации, о Боге; так были мысли плоски и убоги и перла серость, точно на убой.

Наверно, так назначено судьбой: и наши встречи на ночной дороге, и темы разговоров, чтоб в итоге нас после смерти осуждал любой.

Мол, недотепы, что с убогих взять, толкуют то, чего не понимают.

Другое дело - подлинная знать, элита (как сегодня называют).

Браток, ты понапрасну сил не трать.

Ты прав, хотя за это убивают.

3

Ночная лампа далеко видна и на неё летит любая нечисть, а если из итога пламя вычесть, то ни покрышки не сыскать, ни дна.

Тут логика простая не годна, за что светильнику такая почесть?

Что ж, и уроду достается певчесть, а мне - моя великая страна.

Вот и сижу за письменным столом, забывшись в стихотворческом азарте, мой кабинет, странноприимный дом, шатается, словно бегун на старте, и вы его отыщете с трудом, но дайте время - нанесут на карте.

8 октября

СЕЗОННОЕ

Опять столицу промывает дождь, отвратно на душе, и небо серо, похмельная снедает тело дрожь, азарт упал до нижнего предела. Я скис, как пожилое молоко. Одряб, как яблоко, оббитое о землю. И мысли об искусстве далеко да я им, собственно, почти не внемлю. Мне только б продержаться пару дней, вдруг среди туч покажется светило; пусть будет голодней и холодней, но только б вдохновенье накатило. Я простоквашу чувств хочу отжать и спрессовать хотя б таблетку сыра... Опять непредсказуема, как блядь, погода, и в ботинках тоже сыро. Вот так всегда. Великая страна найти не может в гражданах опоры. И на Кавказе вялая война, и на Балканах клацают затворы. Писатель Эдичка, влюбленный в автомат, стреляет по врагам, как будто в тире; его коллега, "маленький де Сад", с досады стены пачкает в сортире. Мой тезка, он, конечно, преуспел и многое переиздал с избытком, но будет на него прострел - пострел ужо поплачет и походит жидко. Однообразно с осенью, как раз, чтобы в столетье эдак XXIII-м его переиздали в сотый раз и не читали даже в школе дети. Мой ритм напомнил про виолончель, гудящую, как ель, и то - как скрипки навроде птиц за тридевять земель спешат, от канифоли знойной липки. Прибавил дождь, но все-таки как встарь неподалеку женщина смеялась, и в кожу также вкраплен был янтарь... Когда б внутри погода не сменялась, тогда была бы точно благодать и солнечно любое время года, а я б не напивался вдругорядь, страшась неотвратимого исхода.