Мартин был явно взбешен, иначе бы не гнал машину на такой дикой скорости, нарушая все установленные нормы.

Впрочем, это не очень пугало ее, ибо, проследив за ним, она поняла, что он полностью владеет ситуацией и автомобилем даже на такой разбитой дороге. И, тем не менее, в глубине души Николь молила бога, чтобы он ехал хоть чуточку потише.

– Ты что, чокнутый, так гонишь? – в конце концов не выдержала она, и все съежилось у нее внутри от неведомо откуда возникшего такого противного, скандального тона, словно ее никогда не учили хорошим манерам.

И когда реакции не последовало, Николь даже обрадовалась, решив, что ее слова утонули в реве мотора. А может, Мартин специально сделал вид, что не расслышал? – засомневалась она. Наверняка иначе он бы переспросил. Тем не менее она собралась с духом, чтобы повторить свою просьбу, но едва открыла рот, как он резко сбавил скорость.

– Спасибо.

Может, не надо было так напускаться на него и грубить? В конце концов, что в том такого, что он вызвался помочь Стиву и приехал за ней? Ничего… и даже очень любезно с его стороны. Нельзя же быть такой неблагодарной. Прошлого не вернешь, хватит понапрасну психовать.

Проследив, как Мартин, осторожно сманеврировав, обогнал впереди идущую машину, Николь внутренне собралась, прочистила горло и, как ни в чем не бывало, спросила первое, что пришло ей на ум:

– А как вы познакомились со Стивом?

– Мы знаем друг друга с восемнадцати лет. Правда, он пропал надолго и объявился только около года назад. Мы учились вместе в университете, жили по соседству в общежитии и частенько выручали друг друга. Нас связывало много общего.

– Ой, как интересно, продолжай. Никогда не думала, что тебе когда-нибудь требовалась поддержка. А вот Стив…

– Я такой же смертный, – отрезал он, и Николь внутренне напряглась, испугавшись, как бы у него не произошло новой вспышки гнева.

Какое-то время они проехали молча, и, только остановившись на светофоре, Мартин обернулся к ней и усмехнулся.

– Думаю, в восемнадцать лет никто, даже ты, не отказался бы от плеча, на которое можно опереться.

– Что значит, даже я? – возмутилась Николь. – Мэгги единственный самоуверенный индивидуум в нашей семье. Она беззаботно порхает по жизни, без труда преодолевая все превратности судьбы. Именно благодаря легкости своего характера Мэг возымела огромный успех в туристической фирме, где работала агентом, и откуда ее послали на Мальту полномочным представителем. А там она сначала влюбилась в природу острова, а потом в Стива, семья которого владела семью отелями.

– В тебе тоже уверенности хоть отбавляй.

Николь горько усмехнулась, поняв, как мало он знает ее. Она очень отличалась от своей старшей сестры и предпочитала больше плыть по течению, чем скакать галопом по жизни. Просто тогда, в марте, после знакомства с Мартином, с нею произошло что-то невероятное, непостижимое для нее самой. Какой-то необъяснимый, колоссальный эмоциональный взрыв вознес ее под небеса, туда, где отсутствуют такие понятия, как рассудочность и здравый смысл, что являлось в корне несовместимым с ее взглядами на жизнь.

В тот раз Николь приехала на Мальту не только для того, чтобы навестить молодоженов и собственными глазами увидеть тот волшебный остров, который с необычайным восторгом описывала Мэг. Основной же причиной было желание убежать подальше от Дэвида и всего того, что было между ними и делало ее жизнь просто невыносимой. Потеряв последнюю надежду договориться с ним и чувствуя себя на пределе человеческих возможностей, она ухватилась за поездку как за спасательный круг. Вот при таких не самых благоприятных для нее обстоятельствах и произошло ее знакомство с легким на первый взгляд, красивым, обворожительным Мартином Спенсером. Уже позже, в Англии, немного придя в себя, Николь не раз безуспешно пыталась воссоздать в памяти их первую встречу. Если бы можно было предвидеть, какие тернии уготовила ей судьба!

– Надо же, сколько народу! – воскликнула она только для того, чтобы поддержать разговор.

Он покосился на нее.

– Так ведь сиеста. – Мартин криво усмехнулся. – У них все прекрасно и удивительно.

Уловив его намек, Николь глубоко прерывисто вздохнула, и на ее губах заиграла та же кривая ухмылка.

– Ты забыла? – с ленивой улыбкой произнес он.

Солнце уже было в зените. Если бы не изнуряющая жара, при которой мозги плавятся, и не его присутствие, напоминавшее ей о сказочных днях, проведенных с ним, она, конечно, никогда бы не забыла о таком знаменательном событии. Ох, как бы ей хотелось оказаться сейчас где-нибудь подальше от этого человека!

Нет, это невыносимо, потребуй остановить машину и поскорее выбирайся отсюда. Однако разум подсказывал ей не делать этого, тем более что они уже почти доехали, да и чемодан ее заперт у него в багажнике.

– Жара делает невообразимое с людьми, – недовольно буркнула Николь. – Просто разжижает мозги.

– Помнится мне, тогда весна была прохладной, просто божественной, – вставил Мартин с потрясающим умиротворением в голосе.

– Для Мальты!

Николь понимала, что ведет себя по-идиотски, но никак не могла справиться с собой. Казалось, теперь уже все стало неуправляемым, как в фильме, пущенном на другой скорости, – действия мелькают, но трудно сразу сообразить, что к чему. Как бы ей сейчас хотелось остановить пленку и прокрутить назад!

А может быть, все дело в ее слишком обостренном самосознании и повышенной требовательности к себе? Не пора ли прекратить заниматься самобичеванием? Да и что в этом предосудительного, если на отдыхе люди сходятся, приятно проводят время, а потом с легкостью расстаются, оставаясь при этом друзьями. Но, наверное, у них все-таки другие жизненные позиции, раз не задумываясь они поступаются ими.

В девятнадцать лет, только-только закончив школу и будучи еще по-детски наивной и доверчивой, Николь, к несчастью, попала в руки мерзавца, который вскружил ей голову и бросил. Для нее это было сильнейшим ударом. Кое-как справившись со своей бедой, она резко переменилась, став, по признанию окружающих, надменной и неприступной. Хотя на самом деле все обстояло иначе – в ней выработался некий иммунитет, и, чтобы снова не напороться на какого-нибудь негодяя, она стала со всей строгостью подходить к отношениям с мужчинами, естественно, отвергая случайные связи. Но с Мартином все ее принципы и убеждения словно испарились, просто перестали существовать. Все это походило на кошмарный сон. И когда, в конце концов опомнившись, поняла, что натворила, она перестала уважать себя.

– Все вокруг так накаляется в это время суток… гм… не дотронешься, – проговорил Мартин, подначивая ее.

Неожиданно всплыли воспоминания годичной давности. На Мальте, как и во всех остальных средиземноморских странах, в эти полуденные часы все закрывалось, и им ничего не оставалось, как лениво нежиться у бассейна или спасаться от жары в прохладе зашторенной толстыми гардинами спальни…

Хватит, все уже в прошлом и ушло безвозвратно. Николь тщетно пыталась отмахнуться от воспоминаний. Под воздействием ласкового солнца, волшебства природы острова и неотразимой внешности Мартина, а еще больше его внимания она потеряла бдительность и позволила ему ухаживать за собой. Слова молодого человека, будто приворотное зелье, опьянили ее больше, чем мальтийские вина, и вскружили ей голову. Все было настолько упоительно прекрасно, что хотелось петь и кричать о своем счастье. Перед ней открылся совершенно новый, сказочный мир, полный чудес. Это смахивало на волшебный сон, ставший вдруг явью. Однако любое озарение, подобно вспышке молнии, после которой, по законам природы, обязательно должен грянуть гром. Очень скоро Николь поняла, что все его слова – пустая немилосердная ложь с холодным расчетом уложить ее в постель… Откуда нашлись силы пережить все это? – подумала Николь и, несмотря на нестерпимую жару, содрогнулась, словно от озноба.

Судя по тому, как резко повернулся и внимательно посмотрел на нее Мартин, от него не ускользнуло ее едва заметное телодвижение. Его взгляд был пугающе острым и пронзительным, подобно рентгеновскому лучу, проникающему внутрь. Совершенно неожиданно для себя Николь почувствовала вдруг самое что ни на есть примитивное физическое возбуждение. Охваченная паникой, она никак не могла собраться с мыслями.