— А — дозволь, царь-батюшка, вопрос тебе задать.
— Валяй, — одобрительно кивнул Петр.
— Пошто ноне так на Руси повелось: людей, которые, не жалея живота[13], пасут ее от беды, порют плетьми да в тюрьму сажают?
Царь выслушал вопрос, потемнел лицом. Вернулся на прежнее место за стол, обронил в наступившей тишине:
— Дерзок. Дерзок, кормщик! Но понимаю, обидели тебя.
Царь взял штоф, выбрал на столе чару побольше, наполнил ее до краев, потом налил себе:
— Держи, кормщик. Выпьем с тобой за матушку-Россию!
Иван подошел, дрожащей рукой взял чарку, подумал: «Авось пронесет. Авось не разгневается царь на крамольный вопрос! Пронеси господи!» Перекрестился, истово опрокинул чару, закусил куском мяса, услужливо поданным кем-то из гостей.
— Ну, рассказывай теперь, как шведов под пушки вел! — приказал царь.
Иван рассказал все, как было, без утайки. Царь слушал внимательно, не сводя с кормщика пронзительных глаз с желтыми прожилками в белках, а дослушав до конца, сказал:
— Добро, ежели так, кормщик. Молодец. Хвалю! И верю тебе. Нельзя не верить поморским мужам: перевидали на своем веку бед немало, много раз смотрели смерти в глаза прямо. Такие не подведут. И помни, кормщик: не мне служишь — государству Российскому! Спасибо тебе!
Гости одобрительно загудели, взялись за бокалы. Царь снова наполнил чарку Ивана.
— Пей, кормщик, чтобы на вторую ногу не хромать!
Иван выпил еще и почувствовал, что пьянеет. Крепка царская анисовка. Да и то сказать, забыл уж, когда в последний раз и пил. А от царских слов голова и вовсе закружилась. — Дарю тебе кафтан со своего плеча и еще жалую лоцманской одеждой, какая по форме надлежит двинским лоцманам. Деньжишек получишь за верную службу. Велю освободить тебя, кормщик, от податей и тягла на все время, сколько хватит жизни твоей…
Обласканный царем, Иван опустился на колени. Петр засмеялся:
— Э, кормщик! Негоже помору на коленях ползать, хотя бы и перед царем. Вставай! Ты свободен!
С тех пор много воды утекло в Северной Двине в море Студеное — Белое море.
По-прежнему над ней кружат чайки, и белой кипенью отливают их чистые крылья.
Все так же ходят отважные и мужественные северяне-поморы на рыбные промыслы, теперь уже на первоклассных современных кораблях-траулерах.
На берегах Двины вырос красавец город, город-порт Архангельск.
От старой Новодвинской крепости осталось немногое. Перед временем и непогодами не устояли даже прочные стены некогда грозной цитадели.
Но память народная до сих пор хранит имена лодейного кормщика Ивана Рябова и всех тех, кто вместе с ним не отступил перед грозным врагом и остался верным сыном своей Родины.
