О захватчик, к тебе гнев улетает мой,

Чтоб проклятьем проклясть мести пылающей

        Перед взором творенья,

                Пред вечным лицом творца!

В час, когда надо мной чутко плывёт луна,

В час, когда звёзды в ночи, слушая, смотрят вниз,

        Сны порхают, — витает

                Облик твой, победитель, вкруг,

Ужасом осенён. — Гневно вскочив тогда,

Прах топчу я ногой, в рёве я бурь кричу

        Имя мерзкое, низкий,

                Прямо в уши полночной тьме.

И, раскрыв свой зев, горы глотающий,

Мне в ответ океан, мне ураган в ответ

        Через Смерти чертоги

                Кинет имя твоё, злодей!

Вот, вот шествует он — ах, отвратительный! —

Сквозь мечи и вопит (слышишь, всевышний, ты?):

        «Бейте и не щадите!»

                Бьют бойцы, не щадят они.

Вой вздымается ввысь, стон умирающих

Под потоком побед; боги, узрев из туч

        Ту сыновнюю бойню,

                Боги, киньте проклятье злым!

Гордо шествует он, павших дымится кровь,

Каплет наземь с меча, как метеор блестит,

        Судный день возвещая.

                Мир, дрожи пред захватчиком!

Ах, захватчик, скажи: в чём же твой пыл сокрыт —

Страстной злобы мечта? — Там, на краю небес,

        Хочешь вздыбить скалу ты,

                Чьё чело устрашит орла,

И с вершины горы, хмелем победы пьян,

На обломки миров, на покорённый край,

        В дыме сладкого бреда,

                В сладострастном чаду взирать.

О, не знаете вы, что за блаженный сон,

Как Элизия рай в сердце хмельном цветёт, —

        Если ужасом бледным,

                Страхом трепетным мира стать!

И державным толчком, ставшим над полюсом,

Как летящий корабль, кинуть вселенную,

        Землю к звёздам направить,

                Быть владыкою даже звёзд!

И с престола небес, где Егова сидел,

На разбитую твердь и на развалины

        Бывших сфер любоваться, —

                О, захватчик в том знает вкус!

Если радостный луг, будто младой Эдем,

Страждет, грудой покрыт рухнувших сверху скал,

        Если звёзды на небе

                Гаснут, пламя чужих столиц

В буре вихрит смерчи, к тучам взвивает огнь, —

Пляшет твой взор хмельной, пляшет над тем костром!

        Ты бессмертия жаждешь,

                Славы, — пусть их оплатит мир.

Да, захватчик, о да, будешь бессмертен ты!

Ждёт в надежде старик — будешь бессмертен ты,

        Ждут сироты и вдовы —

                Будешь, будешь бессмертен ты!

Вверх, тиран, посмотри! Там, где ты сеешь смерть,

С нив, омытых в крови, тяжкий поднялся вздох,

        Плача в тысяче вихрей

                Над твоим созерцающим

Ликом! Ах, он тебе трепетом полнит грудь!

Если б, как ураган, мчались проклятья в ночь,

        И сгоняли бы в стаи

                Сотни туч грозовых вокруг,

И несли на тебя силу ревущих бурь,

И в стремлении туч, дико клубящихся,

        Вдруг Олимп показали

                И в Эреб унесли тебя!

О, дрожи, трепещи в каждом смерче, палач,

Ибо пыльный твой путь неба покой смутил:

        Это прах твоих братьев,

                Вопиющий о смерти прах.

В час, как глас громовой божьей трубы взгремит,

К воскресенью призвав, встанет в его огне,

        В зарном пламени, мёртвый

                И тебя призовёт на суд.

Ах, когда он сойдёт, тучами ночи скрыт,

Над Олимпом взнесёт судного дня весы,

        Чтоб тебя, нечестивый,

                Взвесив, в рай иль Эреб послать, —

Ты ужасным путём всех обречённых душ

Двинешься, сломлен вдруг яростью мщения,

        И всезрящее солнце,

                И луна, и все чуткие

Сферы, горний Олимп, духи и ангелы,

Твердь и лоно земли — ринут отмщение

        В бездну бездн, где блистает

                Твой, захватчик, кровавый трон.

И пред богом тогда, перед Олимпом, ты

Уж не сможешь рыдать и милосердье звать:

        Знай, пощады вовеки

                Не найдёшь, о захватчик, ты!

Пусть проклятье моё, что из пылающей

Груди вырвалось днесь, вдруг на весы падёт, —

        Словно рухнуло небо,

                Глубже, к аду весы клоня.

Ах, тогда все мечты, весь ненастный жар,

Пыл проклятий моих жадно насытятся,

        О, тогда в упоенье,

                Буду в полном восторге я

Перед троном твоим в прахе лежать, судья,

И, ликуя, тот день, как осужден был он,

        Вечно праздновать песней,

                Славить радостный этот день!