В дни, когда вы светлый мир учили

Безмятежной поступи весны,

Над блаженным племенем царили

Властелины сказочной страны, —

Ах, счастливой верою владея,

Жизнь была совсем, совсем иной

В дни, когда цветами, Киферея,

Храм увенчивали твой!

В дни, когда покров воображенья

Вдохновенно правду облекал,

Жизнь струилась полнотой творенья,

И бездушный камень ощущал.

Благородней этот мир казался,

И любовь к нему была жива;

Вещим взорам всюду открывался

След священный божества.

Где теперь, как нас мудрец наставил,

Мёртвый шар в пространстве раскалён,

Там в тиши величественной правил

Колесницей светлой Аполлон.

Здесь, на высях, жили ореады,

Этот лес был сенью для дриад,

Там из урны молодой наяды

Бил сребристый водопад.

Этот лавр был нимфою молящей,

В той скале дочь Тантала молчит,

Филомела плачет в тёмной чаще,

Стон Сиринги в тростнике звучит;

Этот ключ унёс слезу Деметры

К Персефоне, у подземных рек;

Зов Киприды мчали эти ветры

Вслед отшедшему навек.

В те года сынов Девкалиона

Из богов не презирал никто;

К дщерям Пирры с высей Геликона

Пастухом спускался сын Лето́.

И богов, и смертных, и героев

Нежной связью Эрос обвивал,

Он богов, и смертных, и героев

К аматунтской жертве звал.

Не печаль учила вас молиться,

Хмурый подвиг был не нужен вам;

Все сердца могли блаженно биться,

И блаженный был сродни богам.

Было всё лишь красотою свято,

Не стыдился радостей никто

Там, где пела нежная Эрато,

Там, где правила Пейто́.

Как дворцы, смеялись ваши храмы;

На истмийских пышных торжествах

В вашу честь курились фимиамы,

Колесницы подымали прах.

Стройной пляской, лёгкой и живою,

Оплеталось пламя алтарей;

Вы венчали свежею листвою

Благовонный лён кудрей.

Тирсоносцев радостные клики

И пантер великолепный мех

Возвещали шествие владыки:

Пьяный Фавн опережает всех;

Перед Вакхом буйствуют менады,

Прославляя плясками вино;

Смуглый чашник льёт волну отрады

Всем, в чьём кубке сухо дно.

Охранял предсмертное страданье

Не костяк ужасный. С губ снимал

Поцелуй последнее дыханье,

Тихий гений факел опускал.

Даже в глуби Орка неизбежной

Строгий суд внук женщины творил,

И фракиец жалобою нежной

Слух эриний покорил.

В Елисейских рощах ожидала

Сонмы теней радость прежних дней;

Там любовь любимого встречала,

И возничий обретал коней;

Лин, как встарь, былую песнь заводит,

Алкестиду к сердцу жмёт Адмет,

Вновь Орест товарища находит,

Лук и стрелы — Филоктет.

Выспренней награды ждал воитель

На пройдённом доблестно пути,

Славных дел торжественный свершитель

В круг блаженных смело мог войти.

Перед тем, кто смерть одолевает,

Преклонялся тихий сонм богов;

Путь пловцам с Олимпа озаряет

Луч бессмертных близнецов.

Где ты, светлый мир? Вернись, воскресни,

Дня земного ласковый расцвет!

Только в небывалом царстве песни

Жив ещё твой баснословный след.

Вымерли печальные равнины,

Божество не явится очам;

Ах, от знойно-жизненной картины

Только тень осталась нам.

Все цветы исчезли, облетая

В жутком вихре северных ветров;

Одного из всех обогащая,

Должен был погибнуть мир богов.

Я ищу печально в тверди звёздной:

Там тебя, Селена, больше нет;

Я зову в лесах, над водной бездной:

Пуст и гулок их ответ!

Безучастно радость расточая,

Не гордясь величием своим,

К духу, в ней живущему, глухая,

Не счастлива счастием моим,

К своему поэту равнодушна,

Бег минут, как маятник, деля,

Лишь закону тяжести послушна,

Обезбожена земля.

Чтобы завтра сызнова родиться,

Белый саван ткёт себе она,

Всё на той же прялке будет виться

За луною новая луна.

В царство сказок возвратились боги,

Покидая мир, который сам,

Возмужав, уже без их подмоги

Может плыть по небесам.

Да, ушли, и всё, что вдохновенно,

Что прекрасно, унесли с собой, —

Все цветы, всю полноту вселенной, —

Нам оставив только звук пустой.

Высей Пинда, их блаженных сеней,

Не зальёт времён водоворот:

Что бессмертно в мире песнопений,

В смертном мире не живёт.