Они быстро ехали по дороге. Гулям говорил:
- И старец, которого зовет могила, сражается с врагами своего народа. А я полон сил. Что остается делать мне, когда мою родину раздирают междоусобицы, которым радуются Хамбер и этот Ибн-Салман? Посланники дьявола! Люди совершают великие дела, а мне остается искать любимую. Где она?
Он не обращался ни к кому. Он повторял вслух мысли, которые давно уже мучили его.
О другом думал Зуфар, по-детски восторгаясь конем. Да, на таком коне он свободен как ветер. Спасибо Исмаил Кою. Исмаил Кой дал им коней и не отнял их, когда задуманная им кровавая сделка не состоялась. Молодец старик! Честный по-своему старик! Даже волшебный конь Зульфикар из сказок матушки Шахр Бану несравним с конем Исмаил Коя. Советская граница не кажется уже такой далекой, когда ты сидишь в седле. Такие быстрые ноги уведут от всех бед. И Зуфару уже казалось, что его Хазарасп гораздо ближе. Совсем близко. И что там какая-то тысяча верст для такого скакуна, как этот!..
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они хуже смерти - всегда заняты
злодеяниями, грабят все, что
удается, и, как саранча,
уничтожают зелень... Они самые
подлые, они хуже животных.
А л и ш е р Н а в о и
Солнце пекло неистово. Сизый дым шел от соли и песка. Жарким пламенем полыхало от раскаленной щебенки.
С шумом, скверной руганью, треском подков по груди пустыни рвалась вперед орда всадников. Хвосты громадных чалм развевались в знойном воздухе, глаза горели безумием, ружья палили в небо без толку, иссушенные духотой глотки поносили трусов луров. Каравана еще и в помине не было, а ошалевшие от посулов и обещаний белуджи уже сражались без памяти, бешено нанося удары... по воздуху! С взмыленных коней пена летела клочьями. Орда ревела, рычала.
Великий Убийца Керим-хан мчался впереди в полном экстазе. Он тоже кричал. Он подогревал в своих белуджах жажду крови и добычи. Рубить беспощадно! Раненых пристреливать! Дать волю рукам! Добыча принадлежит тому, кто первый прикоснулся к ней.
Было от чего загореться. Орда неудержимо катилась вперед лавиной гибели.
Хитрецы инглизы бьют чужой рукой. Керим-хан понимал, что сегодня он чужая рука инглизов, тех самых инглизов, которых он не терпел. А сегодня он служил им, палачам своего народа. Его, Керим-хана, инглизы использовали в качестве молота. Удар наносился по единоверцам-афганцам. Пусть! Он ненавидит Кабул и все, что имеет афганский вкус. Инглизы наносят удар его, Керим-хана, рукой по единоверцам-лурам. Пусть! Луры - вольные люди степи, а человек степи не смеет зевать. Горе лурам! Добыча стоит мертвых луров! Вперед! И пусть белуджский меч не знает пощады.
Что значит для воина полуденный зной! Что значит раскаленная степь и дикая многочасовая скачка?! Белуджские кони не знают усталости. Белудж рождается на коне с ножом в зубах. Мать истекает кровью, когда рождается белудж. Вперед!
Рядом с Керим-ханом нет Джаббара. Хорошо, что его нет.
По крайней мере ты все делаешь сам. Сам скачешь, сам наносишь удары, сам стреляешь, сам делишь добычу между белуджами. Араба нет рядом с тобой. Хорошо! Керим-хан не терпит советников. Кто лезет с советами, тот не всегда уходит от Керим-хана сам, иногда его уносят...
Керим-хан вглядывается в нестерпимое сияние пустыни. Скоро, очень скоро замаячат в знойном мареве цепочки верблюдов. Скоро заговорят винтовки. Вперед!
- Клянусь нашими конями, копыта которых извлекают огонь из земли, вопит Керим-хан, - мы нагоняем их! Вперед!
Превосходные лошади у белуджей. Своей селезенкой они издают гулкий звук "гурдэ-гурдэ"! Ноги у них железные. Они могут скакать с восхода солнца до полудня и остаются свежими, точно виноградинка с исфаганской лозы.
Блаженство на таком коне рваться сквозь зной пустыни. Чувствуешь себя непобедимым воином, вождем, покорителем мира! Слава и богатство ждут тебя, Керим-хан! Нет могущественней тебя, Керим-хан!
А впрочем, ты кривишь душой, Великий Убийца! Ты думаешь, что сам ведешь своих воинов, но память у тебя коротка. Ты забыл вчерашний разговор. Ты разговаривал вчера в дыму костра с одним индусом... Да, у тебя в шатре сидел индус из Пенджаба со странной для индуса фамилией Хэйм. Надо сказать, слишком по-английски звучит эта фамилия. И говорил ты с Хэймом о караване, о вьюках семисот двадцати семи верблюдов, об отчаянных лурах племени кухгелуйе, охраняющих драгоценные вьюки, о векиле Гуляме, хозяине каравана... Рядом сидел Джаббар, кутался в свой хузистанский бурнус и холодно смотрел на пламя костра. Говорил индус Хэйм. Джаббар не говорил. Он сказал все, что хотел, раньше. Он рассказал, что индус Хэйм правоверный мусульманин и что, хоть он сын англичанина, ему можно верить. Его мать, дочь гайдерабадского низама*, воспитала сына индусом и мусульманином. Отец его, лейтенант Хэйм, когда мальчик подрос, дал ему свою фамилию, забрал к себе в Англию, поселил в своем респектабельном сельском доме и позаботился об образовании. Юноша с отличием закончил высшую инженерную школу. Но мистер Хэйм-старший умер, и родственники-англичане вышвырнули Хэйма-младшего из сельского респектабельного дома, и ему пришлось вернуться в Индию. Хэйм ходит ныне в белой чалме, носит черную бороду индуса и английское имя, ненавидит англичан и вынужден работать на англичан: строить повсюду на Среднем Востоке стратегические дороги... Говорят, Хэйм отличный инженер. Он красив, смел, но англичане не желают его знать из-за матери-индуски. А индусы чуждаются его, не любят за его британское чванство. Хэйм сам сказал Керим-хану: "Я первый пойду против англичан!" Он с пеной на губах говорит об англичанах. Но это не мешает ему строить для инглизов хорошие дороги. Пути стяжательства сложны и запутанны. Работать под убийственным солнцем Персии европейцам трудно. Англичане бешеные деньги платят инженерам-индусам. Хэйм мечтает накопить побольше денег и пожить всласть. В голове у него все дико перепуталось. Нет нужды, что по его дорогам мчатся английские броневики, плюющиеся свинцом и смертью в индусов, афганцев, арабов, белуджей...
_______________
* Н и з а м - правитель.
И этот Хэйм, оказывается, племянник Мурвари, старейшины индусской общины в городе Руе, здесь, в Хорасане. Того самого ростовщика Мурвари, который взял в откуп подати с обоих Хафов и со всех белуджских кочевий... Богат, невероятно богат Мурвари, и он очень любит Хэйма и, наверно, оставит ему в наследство немало денег. Араб Джаббар сказал Керим-хану, что можно верить Хэйму, что надо послушать его. Да, такому богатому наследнику надо оказывать почет и доверие. Племянника горбана Мурвари приходится слушать. И Керим-хан слушал внимательно Хэйма. На многое, что он говорил, душа Керим-хана отвечала "да", на многое - "нет". "Да", когда пахло выгодой и добычей, "нет", когда на память приходили сила и могущество страны большевиков. Сейчас Керим-хану никто не мешал думать. Бешеная скачка ему помогала думать. Он хорошо мог взвесить все "да" и "нет". Благодарение аллаху, он, Керим-хан, не лишен разума и кое-что соображает.
Удивительно, Хэйм ни словом не обмолвился об этом - сгори его отец! английском лекаре, лезшем с непрошеными советами и поучениями и голову которого он, Керим-хан, предложил в подарок русскому доктору. Керим-хан, хихикнул от удовольствия, какую штуку тогда отмочил.
Но Хэйм и не заикнулся об Уормсе... Очень удобен этот Хэйм. Он говорит, когда нужно, и молчит, когда удобно. Что ж! Значит, Керим-хан сейчас очень нужен инглизам, раз они молчат. В случае чего они подняли бы такой крик по поводу Уормса, что и на другом конце света было бы слышно. Промолчал Хэйм и по поводу последнего мятежа белуджей против персидских властей. Славную стрельбу устроил Керим-хан, когда эти болваны-чиновники хотели навязать его белуджам шапки-пехлевийки. О аллах! Со времен своего предка патриарха Нуха белуджи носят чалмы. Позор надевать какие-то похожие на кастрюли шапки с козырьками. Здорово саданули тогда белуджи чиновников и жандармов. Жаль только, не уберегся тогда Джиндхан, друг и побратим Керим-хана, - попал в лапы тахмината. Но Керим-хан и на этом выгадал, не растерялся, высквалыжничал патроны у инглизов... Врага не грех обмануть... И, разгромив персов в славных боевых схватках, непобежденным ушел в Афганистан... Удобный человек индус Хэйм, ни о чем не вспоминает. Значит, Керим-хан очень и очень нужен инглизам, если они делают вид, что ничего не произошло. Конечно, Хэйм - частное лицо. Но Хэйм дал понять, что инглизы не причинят Керим-хану никаких беспокойств, если караван из семисот двадцати семи верблюдов не выйдет из Большой Соляной пустыни к границе Афганистана... А Джаббар заверил, что персидское шахиншахское правительство тоже ничего не услышит и не увидит.
