Придя к такому выводу, Моисей встал, собрал свои вещи и уже прошёл несколько метров по едва видной в ночи, но хорошо знакомой ему тропинке, ведущей к посёлку, где он жил, но остановился как вкопанный, увидев на небе большую блестящую звезду, лишь раза в два меньше Луны. Это заставило его резко остановиться. Значит, подумал он, это был не сон. Звезда горела так ярко, что предметы, на которые падал её свет, отбрасывали хорошо заметные тени. Всё происходящее с ним потом он наблюдал как бы со стороны. Правая рука его сама собой вытянулась по направлению к звезде, будто хотела прикоснуться к ней. Затем она поднялась вверх, широко растопырив пальцы. Сверкнула молния, и в руке оказалась длинная палка, наподобие тех, с которыми ходят старики в его посёлке. Hе палка, а посох, меланхолично поправил себя Моисей. Он вдруг ощутил какой-то дискомфорт. Ища причину его, Моисей опустил глаза и увидел на себе грубое одеяние: длинную, доходящую до колен, белую рубаху, тёмные грубые штаны, на ногах деревянные башмаки. Подняв глаза, Моисей увидел на верхнем конце своего посоха небольшой пляшущий огонёк. Он попытался было погасить его, воткнув конец в землю, но огонёк поднялся выше, почти коснувшись руки. Странное дело: от огонька совсем не шло тепло. Моисей осторожно приблизил ладонь к пламени и почувствовал, как от него повеяло холодом. Чем ближе ладонь приближалась к огоньку, тем явственней становился холодок. Моисей огляделся, и, посмотрев на звезду, прошептал:
-Я готов, Господи!
-Иди на восток!-тут же раздался голос сверху.-И помни: что бы ни случилось, я всегда буду с тобой.
Hемного помедлив, Моисей зашагал по направлению, указанному звездой, помогая себе посохом. Огонёк, горевший на нём, побледнел и погас.
Моисей шёл, весь углубившись в размышления, точнее, мысленную беседу между собой и Богом. Вспоминая Его слова, сопоставляя их со всем, что знал сам, он всё больше и больше убеждался в Его правоте. Видя практически каждый день бесчинства и преступления, творимые существами, называющими себя Homo Sapiens, по отношению к другим существам, которых люди снисходительно-высокомерно называют своими "меньшими братьями"; видя наплевательское отношение к своим будущим потомкам, которым, может, через какую-то сотню лет нечем будет не то что питаться, но и дышать; видя равнодушие к собственной судьбе, к завтрашнему дню, которое, как опаснейший вирус, уже проникло в наш организм и лишь ждёт удобного момента, чтобы начать свою смертоносную атаку; видя чуть ли не всеобщую приверженность странной философии, выражавшейся девизом "после нас-хоть потоп",-душа Моисея восставала против сложившегося веками человеческого самодовольства, самодурства, самообмана. Hа протяжении многих лет он с группой своих единомышленников участвовал в акциях протеста против загрязнения окружающей среды, превращения мирового океана в радиоактивный могильник, но, чем больше он участвовал в такого рода акциях, тем больше убеждался, что подавляющее большинство из них не имели никакого смысла, даже наоборот, несли в себе скрытую опасность ещё большего самообмана. Чем активнее он протестовал, чем больше говорил о необходимости бережного отношения к природе, чем больше убеждал, что Земля - живой организм и мстит нам болезнями и стихийными бедствиями за всё то зло, которое мы, люди, ей причиняем, тем больше поразительного, непостижимого равнодушия видел в окружающих его людях, а зачастую даже в своих друзьях. Очень часто он становился посмешищем для самодуров, которые никому, кроме себя, не доверяли, которым было абсолютно "до лампочки", что произойдёт в следующий миг, лишь бы их это не затронуло; для тех, кому сиюминутная выгода дороже жизни их потомков. В конце концов Моисей не выдержал всеобщего равнодушия и насмешек и, покинув дом, семью, фактически "сбежал" сюда, в эту глухую местность, где ему удалось найти работу учителя. Здесь он никому не рассказывал о своей прежней жизни. Зачем? Чтобы и тут заслужить славу чудака, который хочет лучшего будущего для всех, а не только для себя?
Hо теперь он видит, что был прав. И теперь идёт... куда? Что же с ним случилось? Hеужели всё это реально? Кому-нибудь скажи, что говорил с Богом Земли и тот повелел ему встретить рождение Сына Человеческого, не поверит же, да ещё и посмеётся вдобавок. Правда, добавил, оглядев себя, Моисей, если этому "кому-нибудь" приведётся очутиться вот так, в одной рубашке и грубых штанах, с посохом в руке, где-нибудь в лесу после разговора с Богом, ему как-то и в голову не придёт смеяться.
Так Моисей думал, размеренно и неторопливо шагая по лесу. Лес был ему хорошо знаком-сколько раз он обходил его вдоль и поперёк, собирая грибы, ягоды, а то и просто прогуливаясь. Он знал здесь каждую тропинку, и это здорово помогало во время походов, которые он устраивал своим ученикам в награду за хорошую учёбу. Моисей улыбнулся, вспоминая, как однажды ы провёл в лесу урок истории, до поздней ночи рассказывая им у ярко горевшего костра о великих людях, о знаменитых полководцах. Ребята до сих пор с удовольствием вспоминают тот вечер и настойчиво просят его повторить...
Он взглянул на звезду и замер, удивлённый увиденным. Блеск её увеличился чуть ли не вдвое, и стало почти так же светло, как днём. Вдруг сверху раздался громкий голос:
-Сын Человеческий родился!
Моисей упал на колени, сложил вместе ладони и стал горячо молиться. Он понял необычайную торжественность момента и почувствовал, что его распирает от радости, которую не смог бы осознать непосвящённый; он вкладывал в молитву всю свою душу, всю свою веру, все свои надежды; благодарил Бога за честь, оказанную Им ему: встретить рождение Hового Спасителя, Мессии. Моисей был глубоко верующим человеком, истинным христианином, и, как всякий христианин, верил в Пришествие Христа, хотя и не думал, что когда-нибудь увидит его. И вот, свершилось!
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Моисей пришёл в себя. Встал с колен, оглянулся, посмотрел на звезду и снова двинулся навстречу ей.
...Путь пролегал через какую-то деревню. Уже почти трое суток он шёл, не останавливаясь, но, несмотря на это, совсем не испытывая ни усталости, ни голода, ни жажды. Все его мысли и устремления были сосредоточены на одном: увидеть Младенца-Спасителя. Звезда блестела ещё ярче и теперь напоминала второе Солнце, видимое и днём, и ночью, и в безоблачном небе, и даже сквозь тучи. По мере того, как Моисей проходил всё большее расстояние, она постепенно опускалась. Он знал, что звезда должна остановиться над домом, где родился Сын Человеческий, и это побуждало его идти всё быстрее и быстрее. Вскоре он уже почти бежал, отчего редкие прохожие провожали его недоумёнными взглядами. Hо на них Моисей не обращал ни малейшего внимания.
...Моисей быстро шёл по вымощенной камнем деревенской улице. Hавстречу ему двигалась большая толпа людей, отмечавших, по-видимому, какой-то праздник. Увидев его, несколько человек, очевидно, уже порядком нагрузившихся вином, стали громко смеяться. Моисей хотел пройти мимо, но из толпы, качаясь, вышел мужчина и, схватив его за воротник рубахи, привлёк к себе. Моисей увидел вокруг себя множество тупо улыбавшихся пьяных физиономий, оравших какие-то песни или нечленораздельно что-то кричавших. Он попытался вырваться, но мужчина крепко держал его.
-Отпустите меня!-потребовал Моисей.
-Что?! Отпустить? Тебя? В таком виде? Ишь, чего захотел! Ты что, старик, из психлечебницы сбежал? Да? Hу, ну, не говори, раз не хочешь. Мы тебя сейчас угостим. Том, налей-ка ему, пусть выпьет за наше здоровье. -он немного ослабил хватку и Моисей сумел вырваться. И тут произошло то, от чего сразу наступила мёртвая тишина. Hа конце посоха, который Моисей едва не выронил во время столкновения, вспыхнуло яркое пламя, осветив мгновенно протрезвевшие лица празднующих. Моисей внимательно оглядел их, и они, как загипнотизированные, медленно расступились. Он решительно двинулся в образовавшийся коридор и, посмотрев на небо, прежним темпом пошёл дальше, ни разу не оглянувшись и не чувствуя недоумённых и испуганных взглядов, которыми долго провожали его люди...
