И зеленою меткой Трава на грязном платке полей. Но по-прежнему хохлятся желтой наседкой Огни напыжившихся фонарей.

Слеза стекла серебрянной улиткой, За нею слизь до губ от глаз... А злобь вдевает черную нитку В иголку твоих колючих фраз.

Я слишком стал близок. я шопотом лезу Втискиваясь в нужду быть немного одной, Нежные слова горячее железа Прожигают покой.

В кандалах моих ласк ты закована странно. Чуть шевелишь сердцем - они звенят. Под какой же колпак стеклянный Ты спряталась от меня?

И если отыщешь, чтоб одной быть, узнаешь, Что куда даже воздуху доступа нет, Жизнь проберется надоедно такая ж, В которой замучил тебя поэт.

Нет! пусть ненадолго к твоему сердцу привязан К почве канатами аэростат, Зато погляди, как отчетливо сказан Твой профиль коленопреклонением моих баллад.

Апрель 1918

- 4

Композиционное соподчинение

Чтоб не слышать волчьего воя возвещающих труб, Утомившись сидеть в этих дебрях бесконечного мига, Разбивая рассудком хрупкие грезы скорлуп, Сколько раз в бессмертную смерть я прыгал.

Но крепкие руки моих добрых стихов За фалды жизни меня хватали... и что же? И вновь на голгофу мучительных слов Уводили меня под смешки молодежи.

И опять как христа измотавшийся взгляд, Мое сердце пытливое жаждет, икая. И у тачки событий, и рифмой звенят Капли крови на камни из сердца стекая.

Дорогая! я не истин напевов хочу! не стихов, Прозвучавших в веках слаще славы и лести! Только жизни! беспечий! густых зрачков! Да любви! и ее сумашествий!

Веселиться, скучать и грустить, как кругом Миллионы счастливых, набелсветных и многих! Удивляться всему, как мальчишка, впервой увидавший тайком До колен приоткрытые женские ноги!

И ребячески верить в расплату за сладкие язвы грехов, И не слышать пророчества в грохоте рвущейся крыши. И от чистого сердца на зов Чьих-то чужих стихов Закричать, словно Бульба: "Остап мой! я слышу!"

Январь 1918

- 5

Принцип звука минус образ

Влюбится чиновник, изгрызанный молью входящих и старый В какую-то молоденькую худощавую дрянь, И натвердит ей, бренча гитарой, Слова простые и запыленные, как герань.

Влюбится профессор, в очках, плешеватый,

Отвыкший от жизни, от сердец, от стихов,

И любовь в старинном переплете цитаты

Поднесет растерявшейся с букетом цветов. Влюбится поэт и хвастает: выграню Ваше имя солнцами по лазури я! -Ну, а если все слова любви заиграны Будто вальс "На сопках Манджурии"?

Хочется придумать для любви не слова, а вздох малый,

Нежный, как пушок у лебедя под крылом,

А дураки назовут декадентом, пожалуй.

И футуристом - написавший критический том! Им ли поверить, что в синий, синий Дымный день у озера, роняя перья, как белые капли, Лебедь не по лебяжьи твердит о любви лебедине, А на чужом языке (стрекозы или капли).

Когда в петлицу облаков вставлена луна чайная,

Как расскажу словами людскими

Про твои поцелуи необычайные

И про твое невозможное имя? Вылупляется бабачка июня из зеленого кокона мая, Через май за полдень любовь не устанет расти, И вместо прискучившего: я люблю тебя, дорогая!Прокричу: пинь-пинь-пинь-ти-ти-ти!

Это демон, крестя меня миру на муки,

Человечьему сердцу дал лишь людские слова,

Не поймет даже та, которой губ тяну я руки

Мое простое: лз-сз-фиорррр-эй-ва! Осталось придумывать небывалые созвучья, Малярной кистью вычерчивать профиль тонкий лица, И душу, хотящую крика, измучить Невозможностью крикнуть о любви до конца!

Март 1918

- 6

Инструментировка образом

Эти волосы, пенясь прибоем, тоскуют Затопляя песочные отмели лба, На котором морщинки, как надпись, рисует, Словно тростью, рассеянно ваша судьба.

Вам грустить тишиной, набегающей резче, Истекает по каплям, по пальцам рука. Синих жилок букет васильковый трепещет В этом поле ржаного виска.

Шестикласник влюбленными прячет руками И каракульки букв, назначающих час... Так готов сохранить я строками на память, Ваш вздох, освященный златоустием глаз.

Вам грустить тишиной... пожалейте: исплачу Я за вас этот грустный, истомляющий хруп! Это жизнь моя бешенной тройкою скачет Под малиновый звон ваших льющихся губ.

В этой тройке Вдвоем. и луна в окно бойко Натянула, как желтые вожжи лучи. Под малиновый звон звонких губ ваших, тройка, Ошалелая тройка, Напролом проскочи.

Март 1918

- 7

Принцип развернутой аналогии

Вот, как черная искра, и мягко и тускло, Быстро мышь прошмыгнула по ковру за порог... Это двинулся вдруг ли у сумрака мускул? Или демон швырнул мне свой черный смешок?

Словно пот на виске тишины, этот скорый, Жесткий стук мышеловки за шорохом ниш... Ах! как сладко нести мышеловку, в которой, Словно сердце, колотится между ребрами проволок мышь!

Распахнуть вдруг все двери! как раскрытые губы! И рассвет мне дохнет резедой. Резедой. Шаг и кошка... как в хохоте быстрые зубы. В деснах лап ее когти блеснут белизной.

И на мышь, на кусочек Мной пойманной ночи, Кот усы возложил, будто ленты веков, В вечность свесивши хвостик свой длинный, Офелией черной, безвинноНевинной, Труп мышонка плывет в пышной пене зубов.

И опять тишина... лишь петух - этот маг голосистый, Лепестки своих криков уронит на пальцы встающего дня... ................................................ Как тебя понимаю, скучающий господи чистый, Что так часто врагам предавал, как мышонка меня!..

Ноябрь 1917

- 8

Ритмическая образность

Какое мне дело, что кровохаркающий поршень Истории сегодня качнулся под божьей рукой, Если опять грустью изморщен Твой голос, слабый такой?!

На метле революции на шабаш выдумок Россия несется сквозь полночь пусть! О, если б своей немыслимой обидой мог Искупить до дна твою грусть!

Снова голос твой скорбью старинной дрожит, Снова взгляд твой сутулится, больная моя! И опять небывалого счастья чертя чертежи, Я хочу населить твое сердце необитаемое!

Ведь не боги обжигают людское раздолье! Ожогом горяч достаточно стих! Что мне, что мир поперхнулся болью, Если плачут глаза твои, и мне не спасти их!

Открыть бы пошире свой паршивый рот, Чтоб песни развесить черной судьбе, И приволочь силком, вот так, за шиворот, Несказанное счастье к тебе!