— Грау. Карл Олуф. Ты знаешь его?

— Нет. Смотри дальше, может быть…

— Полиция. Я же тебе говорила.

Становилось светлее. Алиса вышла из машины.

— Я не вижу другого выхода, — сказала она.

— Но я не могу сделать это один… — Голос Борка пресёкся посреди фразы. Алиса долго смотрела на него.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я тебе помогу. Но потом мы расстанемся.

Они пошли обратно к дому. Мёртвый полицейский лежал на том же месте, где они его оставили. Они неловко подняли его. В теле оставалась пуля, но вынуть её они не могли.

— На переднее сиденье, — сказала Алиса, когда они приблизились к машине. — Скоро он одеревенеет.

Когда они посадили мёртвого в машину, Борк стал изучать его паспорт. Дата прибытия была та же, что и у него. Борк захохотал. Они все трое были на одном самолёте. Значит, кто-то смог незаметно проследить за Соргенфреем. Означает ли это, что его с самого начала подозревали в обоих грабежах? И по его следу шли с той минуты, когда он вышел из тюрьмы? Борк умнее Борка, сам оказался в дураках.

Алиса принесла свои чемоданы, бросила их в багажник, потом достала откуда-то канистру бензина.

— Она понадобится нам, — сказала Алиса и села на заднее сиденье, держа канистру в руках.

Борк вёл машину. Они ехали по узкой дороге, серпантином уходившей вверх. Когда уже достаточно поднялись на холм, Алиса остановила его. В зеркале заднего обзора блеснуло красное утреннее солнце. Они вышли из машины. Машина стояла у крутого склона, переходившего в обрыв, на дне которого лежали валуны — в сезон дождей там протекала река. Алиса вытащила свои чемоданы и открыла канистру с бензином. Потом достала из сумки две маленькие бутылочки из-под виски и одну положила в карман пиджака мертвеца, а вторую бросила на заднее сиденье. Затем она облила труп и сиденья бензином. Борк высвободил ручной тормоз, и они вместе покатили машину к обрыву. До того, как она свалилась вниз, Алиса и Борк успели бросить в открытые окна зажжённые сигареты.

До того, как машина достигла дна, из неё повалил густой дым.

Алиса подняла свои чемоданы. Борк хотел помочь ей, но она отказалась. Они пошли вперёд, не оглядываясь. Дорога спускалась очень круто, чемоданы тянули Алису вниз, пот тёк у неё по лицу, косметика расплылась… И тем не менее она снова отказалась от помощи Борка. Когда они дошли до развилки, она остановилась.

— Мы ещё встретимся, — сказал Борк. — Где?

— Мы встретимся, если ты выпутаешься из этого положения. Я не думаю, что мы встретимся.

— У тебя кровь на одежде.

— Я надену плащ. В городе у меня есть подруга, я смогу переодеться. В твоих интересах не впутывать меня. Не забывай, что я знаю всю эту историю и видела, как ты стрелял. Если ты выпутаешься, я пошлю тебе открытку. Если нет… но я не думаю, что ты выпутаешься. И ещё вот что… — Она вытащила плащ. — И ещё вот что… Если ты хочешь навести порядок в доме, то поспеши. Он вернётся. Я его знаю.

— Единственное, чего я хочу, это уснуть.

— Не спи. И держи револьвер наготове.

— Револьвер? Я оставил его в машине.

Она смотрела на него так, будто взвешивала, что сказать ему.

— Дилетант, — сказала она, и это было последним словом, которое он от неё услышал. Тяжело нагруженная, чуть горбясь, она пошла прочь, а у Борка даже не было сил побежать за ней.

Вернувшись к дому, он попытался забросать песком пятно крови, потом вошёл в дом. А там, конечно, был Соргенфрей, он сидел в том же самом кресле.

Теперь все происходящее стало кошмарным сном, потому что Соргенфрей держал в правой руке что-то, показавшееся ему сначала револьвером. Однако потом он понял, что это та же блестящая штука, которую держал в руке и потом выронил мёртвый полицейский. Это была маленькая фотокамера.

Соргенфрей сидел в кресле с очень спокойным видом, он вовсе не походил на человека, который сказал: «Теперь я просто убью вас».

— Мне кажется, последний патрон в револьвере ты истратил не на того, — сказал Соргенфрей.

Борк не сразу понял, что он имеет в виду.

— Револьвер пропал, — уныло произнёс он.

— Алиса?

— Ушла.

— Так. Угадай, что тут у меня.

Соргенфрей помахал фотоаппаратом. Борк, уже едва державшийся на ногах, сказал:

— Камера.

— А угадай, что в ней.

Борк обеими руками опёрся о спинку плетёного кресла.

— Фотографии. Чертовски забавные фотографии. Там можно увидеть трех человек. Один из них очень похож на мёртвого. Двое других поднимают его и несут.

Борк молчал.

— Боже, как здесь неприбрано! Кровищи везде! Могу я высказать предположение? Тот человек был из датской уголовной полиции. Ну, что же, мы все делаем ошибки — так или иначе. А теперь я начинаю думать, что с тем человеком произошла небольшая автокатастрофа. Может быть, его машина загорелась? Ну, конечно, мы все трое думаем примерно одинаково.

Соргенфрей поднялся.

— Приятель, тебе бы поспать. Я просто подумал, что надо тебя ввести в курс событий, чтобы ты не делал больше ошибок. Чем больше человек знает, тем меньше он совершает глупостей, ты согласен? Ну так вот, я уже не собираюсь тебя убивать. Кто знает, может быть, ты ещё станешь для меня источником доходов. Знаешь, что я сделал? Просто ходил в дюнах, ждал, когда прояснится голова. Потом я услышал выстрел, случайно стал свидетелем маленькой мелодраматической сценки, которую просто нельзя было не сфотографировать. Тут уж у меня голова мгновенно прояснилась.

Соргенфрей поднялся и пошёл к двери — ни разу при этом не поворачиваясь к Борку спиной.

— Слушай, я не думаю, что ты выпутаешься. Надо было нам с самого начала держаться вместе. Напрасно ты не согласился, когда я предлагал поделиться пополам. Помнишь, тогда, по телефону? Черт возьми, мы же тогда были одинаково хитры и я в самом деле собирался поделиться. И не надо было бы впутывать эту маленькую шлюшку. Ну, а теперь поздно. Теперь, как говорят, каждый за себя.

Он вышел наружу, и солнце осветило щетину на его лице. Борк апатично последовал за ним. Он подумал о том, что в кухне есть нож, но Соргенфрей мог просто убежать от него, к тому же он сейчас и не видел смысла убивать кого бы то ни было.

Они прошли по дюнам, почти рядом, как будто Соргенфрей полностью осознал, насколько Борк безопасен сейчас. На берегу Соргенфрей повернулся:

— Ну, мы друг друга поняли. Если сможешь выбраться из ямы, которую сам себе выкопал, что же, мы ещё встретимся. Посмотрим вместе красивые фотографии. И ты отдашь мне все, что у тебя осталось от этой операции. А негативы я не продам — никогда.

Соргенфрей вдруг протянул руку.

— Ну, приятель, желаю удачи!

Борк механически пожал её. Соргенфрей смотрел на него серьёзно. Потом повернулся и пошёл прочь.

Борк остался стоять, глядя ему вслед. Солнце уже поднялось в небе, становилось жарко.