В чем главные черты Великого Инквизитора в понимании Достоевского? Отвержение {свободы} во имя {счастья} людей, {Бога} во имя {человечества}. Этим соблазняет Великий Инквизитор людей, принуждает их отказаться от свободы, отвращает их от вечности. А Христос более всего дорожил свободой, свободной любовью человека. Христос не только любил людей, но и уважал их, утверждал достоинство человека, признавал за ним способность достигнуть вечности, хотел для людей не просто счастья, а счастья достойного, согласного с высшей природой человечества, с абсолютным призванием людей. Все это ненавистно духу Великого Инквизитора, презирающего человека, отрицающего его высшую природу, его способность идти к вечности и сливаться с абсолютным, жаждущего лишить людей свободы, принудить их к жалкому унизительному счастью, устроив их в удобном здании.
И говорит Великий Инквизитор Христу, Тому, Кто чудесно вторгся в его устроенное царство, Кто напомнил о высшем, чем счастье и устроение: "...свобода их веры Тебе была дороже всего еще тогда, полторы тысячи лет назад. Не Ты ли так часто тогда говорил: "Хочу сделать вас свободными". Но вот Ты теперь увидел этих "свободных" людей... Да, это дело нам дорого стоило, - но мы докончили, наконец, это дело, во имя Твое. Пятнадцать веков мы мучились с этой свободой, но теперь это кончено и кончено крепко... Знай, что теперь, и именно ныне, эти люди уверены более, чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем, сами же они принесли нам свободу свою и покорно, положили ее к ногам нашим. Но это сделали мы, а того ль Ты желал, такой ли свободы?" Великий Инквизитор "ставит в заслугу себе и своим, что, наконец-то, они {побороли свободу} и сделали так для того, {чтобы сделать людей счастливыми"}. "Ибо теперь только стало возможным помыслить в первый раз о счастье людей. Человек был устроен бунтовщиком; разве бунтовщики могут быть счастливыми? Тебя предупреждали - Ты не имел недостатка в предупреждениях и указаниях, - но Ты не послушал предупреждений. {Ты отверг единственный путь, которым можно было устроить людей счастливыми}, но, к счастью, уходя, Ты передал дело нам. Ты обещал, Ты утвердил своим словом, Ты дал нам право связывать и развязывать, и, уж, конечно, не можешь и думать отнять у нас это право теперь. Зачем же Ты пришел нам мешать?"
Так говорит католичество, сошедшее с пути Христова, заменившее свободу авторитетом, любовь - мучениями инквизиции, насильно спасавшее презренных "бунтовщиков". Но и в другие исторические церкви вселялся дух Великого Инквизитора, и они "побороли свободу, чтобы сделать людей счастливыми", спасали "бунтовщиков" помимо их свободы и достоинства, вступали на "путь, которым можно было устроить людей счастливыми" и который был отвергнут Христом. То же делало государство, опекавшее бунтующее племя человеческое, отнимавшее у людей свободу во имя устроения их жизни, насиловавшее людей во имя скотоподобного счастья. По этому же пути идет за Великим Инквизитором позитивная религая человечества, социализм, желающий построить безбожную вавилонскую башню и забывающий о религиозной свободе и религиозном смысле. На новый лад хотят устроить человечество, лишив его высшего достоинства, принудить к счастью, лишив свободы. Между нарождающейся религией социализма и вырождающейся религией католичества, соблазненного царством земным, много общего, единый дух живет в них. Эта новая религия позитивного и атеистического социализма, устроения человечества вне Бога и против Бога, верит, что со "свободой... теперь кончено и кончено крепко". И люди, которых хотят устроить и осчастливить, "уверены более, чем когда-нибудь, что свободны вполне". Забыв о своем происхождении и своем предназначении, отвергаув мечту о небе и вечности, думают, что "теперь только стало возможным помыслить в первый раз о счастье людей".
Что слышат и ныне все напоминающие о религиозном смысле жизни, об абсолютном достоинстве личности, об окончательной свободе? С раздражением говорят этим людям, что они мешают заботиться о "счастье людей", бесполезными напоминаниями и отвлечениями препятствуют закончить здание человеческого благополучия, с ненавистью говорят, что "свободны вполне", свободны... от высшего смысла, от высшего достоинства, от вечности, свободны, наконец, от этой тяжелой и ответственной свободы. Во всяком довольном позитивисте наших дней сидит маленький Великий Инквизитор, в речах иных верующих социал-демократов звучат знакомые голоса маленьких великих инквизиторов, живет дух его во всех фанатиках земного устроения, земного благополучия, во всех защитниках земной крепости во что бы то ни стало.
Великий Инквизитор говорит еще: "Вместо того, чтобы овладеть свободой людей, Ты увеличил им ее еще больше! Или Ты забыл, что спокойствие или даже смерть человеку дороже свободного выбора в познании добра и зла? Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее. И вот вместо твердых основ для успокоения совести человеческой раз навсегда - {Ты взял все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного}, {взял все, что было не по силам людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе}, - и это кто же: Тот, который пришел отдать за них жизнь Свою! Вместо того, чтобы овладеть людской свободой, Ты умножил ее и обременил ее мучениями душевное царство человека, вовеки. {Ты возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошел он за Тобою, прельщенный и плененный Тобою"}.
Великий Инквизитор хочет снять с человека бремя свободы, последней религиозной свободы выбора, обольщает человека спокойствием. Он сулит людям счастье, но прежде всего презирает людей, так как не верит, что они в силах вынести бремя свободы, что они достойны вечности. Великий Инквизитор укоряет Христа, что Тот "поступил, как бы и не любя" людей, любит людей он, Великий Инквизитор, так как устраивает их жизнь, отвергаув для них, слабосильных и жалких, "все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного". И современная религия позитивизма и атеизма, религия человеческого самообоготворения тоже отвергает все, что есть "необычайного, гадательного и неопределенного", тоже гордится своей любовью к людям и отказывает в праве любить тем, кто напоминает о "необычайном", о высшей свободе, о сверхчеловеческом. Религая только человеческого, религия земного, ограниченного блага людей есть соблазн Великого Инквизитора, есть предательство, отказ от своей свободы и своего назначения. Люди поверили, что они станут свободными, когда признают себя продуктом необходимости. Обольщает Великий Инквизитор тремя искушениями, теми самыми искушениями, которыми соблазнял Христа дьявол в пустыне и которые отверг Христос во имя свободы, Царства Божьего и хлеба небесного.
