Когда Бет в тот день вернулась домой, она, заливаясь слезами, стала рассказывать ему, что в том мире, откуда она пришла, малышке Мэри просто разрезали бы живот и вытащили младенца. Тогда бедному ребенку не пришлось бы ломать ключицу, которая неизвестно как срастется. Хотя Дункан и слышал, что, когда мать во время родов умирает, бывает, что ребенка достают из живота, он сильно сомневался, что и мать, и дитя выживают после такой варварской процедуры. Однако Бет клялась, будто это правда, что еще больше беспокоило его.

Опустившись за ее спиной на колени, он обхватил ее руками за плечи. Зная, что Бет ему ответит, он все-таки спросил:

— Детка, о чем ты сейчас думаешь?

Глядя вдаль, в море, Бет прислонилась спиной к его груди и ответила:

— О виски.

— О чем?

— Ты знаешь, как его готовят?

— Я не знаю, зато старик Джон знает. А что?

Даже если он доживет до ста лет, ему никогда не понять этой женщины.

— Виски может сделать тебя богатым. Дункан недоверчиво хмыкнул:

— Жена моя, маленькое перегонное устройство, которое есть у Джона, никогда не сделает меня богатым человеком.

— Совершенно верно. Тебе нужны большие перегонные устройства, чтобы делать больше виски. Часть его следует разлить по дубовым бочкам и выдерживать пять лет, а то и все двадцать.

Все ясно — его бедная женушка явно повредилась головой от беспокойства, чего он и опасался. Дункан поднялся, увлекая Бет за собой:

— Пойдем, детка, тебе нужно отдохнуть. Бет резко выдернула руку:

— Послушай меня. Чем дольше виски хранится, тем лучше становится его вкус. Там, откуда я приехала, а также в Англии богатый человек запросто выкладывает за бутылку пятьдесят долларов… то есть семьдесят пять фунтов.

Брови Дункана поползли вверх.

— Ты, никак, шутишь!

— Вовсе нет, я говорю совершенно серьезно. Дункан даже присвистнул, прикидывая, какие перед ним открываются возможности. Он слышал, что некоторые англичане очень любят эту живительную влагу. Конечно, сам он не пробовал выдержанное виски, поскольку выпивали его сразу по мере приготовления, но последовать совету Бет не помешает. Правда, есть одна проблема — недостаток земли: на той, что у него имеется, больших урожаев зерна не вырастить. Зато он может провести переговоры о покупке зерна у кланов, которые живут в южной части Шотландии, часть пустить в дело, а часть сохранить. Кроме того, можно заняться контрабандой, чего ему не очень-то хотелось, но все равно это лучше, чем отправляться во Францию.

— Детка… — Он звонко чмокнул Бет в щеку. — Нам нужно поговорить об этом с Айзеком.

Глядя, как Бет усаживается в лодку, Флора, улыбнувшись, заметила:

— Наконец-то мы отправляемся в Драсмур, миледи.

Бет улыбнулась в ответ. В последнее время она настолько увлеклась хозяйством, что ей просто необходимо было хоть немного развеяться.

— Спасибо, что предложили эту поездку.

— Не стоит благодарности. Сначала мы навестим ребенка и малышку Мэри, а потом отправимся к Кари и посмотрим, как она работает на ткацком станке.

Когда они уже подплывали к Драсмуру, Бет спросила:

— А вы хотите иметь детей?

— Нет. — Флора рассеянно уставилась в море. — Я была свидетельницей того, как умерла от родов моя сестра, и, кроме того, слышала столько рассказов о родовых муках, что в конце концов решила — никаких детей.

— Простите. — Бет коснулась руки Флоры. — Я не хотела причинять вам боль. — После долгой паузы она отважилась спросить: — Именно поэтому вы отказали мужчине, просившему вашей руки?

— Отчасти, — ответила Флора и нахмурила брови.

Погруженные каждая в свои мысли, они замолчали и не разговаривали до тех пор, пока лодка не пристала к берегу. У дверей коттеджа их встретила Мэри и, присев в реверансе, поздоровалась:

— Добрый день, миледи. Добрый день, Флора. — Она смущенно провела рукой по своей простенькой заляпанной пятнами юбке. — Я не ждала, что вы приедете. Пожалуйста, входите.

Улыбнувшись, Бет протянула ей корзинку с тушеным мясом, хлебом и джемом.

— Я приехала посмотреть, как вы поживаете.

— Спасибо. — Мэри взяла корзинку и указала рукой на стул: — Садитесь, пожалуйста, я принесу вам чего-нибудь выпить.

— Нет, не нужно. Мне просто хотелось еще раз взглянуть на вашего красавца сына.

При упоминании о ребенке беспокойство исчезло с лица Мэри.

— Тогда пойдемте.

Взгляд Бет скользнул по закопченным стропилам, по голым побеленным стенам и остановился на стоявшей в углу колыбели.

Ребенок был туго завернут в шерстяное одеяльце, так что виднелось лишь крошечное личико. Теперь, когда краснота и одутловатость с него исчезли, оно показалось Бет необыкновенно хорошеньким.

— Как его плечо? Заживает? Мэри кивнула:

— Да. Когда он не спеленут, то может пошевелить рукой.

«Слава Богу», — подумала Бет.

—, Хотите подержать его, миледи?

— Гм… — Страх, что она может нечаянно уронить новорожденного, видимо, отразился на лице Бет, и Мэри насмешливо хмыкнула:

— Он не станет возражать…

Бет взяла ребенка на руки — от него исходил нежный запах, и он оказался легким как пушинка.

— Как вы его назвали?

— Клайд — в честь отца мужа.

В этот момент малыш открыл ярко-синие глазки и гукнул.

— Рада вновь тебя увидеть, Клайд, — улыбнулась Бет. Покачивая ребенка, она завела разговор о предстоящем турнире. Когда ребенок наконец беспокойно зашевелился, тычась личиком в ее грудь, Бет прошептала:

— Похоже, ему пора обедать.

Она отдала мальчугана матери и вместе с Флорой направилась к двери.

— Спасибо, что дали мне его подержать, — сказала она Мэри на прощание.

— Пожалуйста. Приезжайте еще.

Все время, пока они находились у Мэри, и по дороге к дому Кари Флора молчала. Наконец, когда они уже подошли к двери, она вновь заговорила:

— Чтобы соткать ткань на одно праздничное платье, Кари требуется почти год.

— Год?

Вскоре Бет узнала почему.

Домик Кари оказался точно таким же, как коттедж Мэри, только вместо колыбели в углу у окна стоял длинный узкий ткацкий станок, на котором ткалась ткань шириной всего восемнадцать дюймов.

Кари, невысокая рыжеволосая женщина средних лет, радушно улыбаясь, пояснила:

— Чтобы сшить такое платье, как у вас, миледи, мне потребуется двадцать пять ярдов шерсти.

— Ого! — Бет провела рукой по туго натянутым нитям. — А вы мне покажете, как это делается?

Кари уселась на табурет перед станком, и Бет, которая никогда не умела делать два дела одновременно, с удивлением стала наблюдать, как Кари рукой расправляет ткань, выползавшую из-под челнока, а ногой — вертикальные нити. Потом женщина показала, как она делает рисунок.

— Просто поразительно! — воскликнула Бет.

— Нет, миледи. Нужны только практика, хорошее зрение и сильная спина.

— А есть еще кто-то в деревне, кто умел бы работать на ткацком станке? — спросила Бет, прекрасно понимая, что в больших городах красивую материю с руками оторвут.

— Есть несколько человек, да только станок один.

— Гм… А станки дорогие?

— Да, миледи, но и опытный плотник сможет их смастерить.

— Отлично! — Похоже, Бет нашла еще один способ раздобыть для клана деньги.

Видя, что Флора начинает выказывать признаки нетерпения, она поблагодарила Кари и попрощалась с ней. Когда они вышли из дома, Флора спросила:

— Миледи, если уж мы здесь, может, прогуляемся до вон той горной долины. — Она указала рукой на равнину, располагавшуюся между двумя ближайшими холмами. — Это не так далеко, а там, возле ручья, я на прошлой неделе видела много папоротников. Собирать их тогда было рановато, а сейчас они уже наверняка подросли. Если мы поспешим, то, может быть, останется время еще и пособирать грибы.

— Отлично, я не против, — охотно согласилась Бет. Однако уже час спустя Бет решила, что Флора, должно быть, заблудилась. Они зашли так далеко, что не было видно ни дыма, вырывавшегося из труб деревенских домишек, ни гавани. Лес, в котором преобладали молодые сосенки, становился все гуще.