Вы гадаете, вы ждете, Будет эдак или так…
Шар земной застыл в полете, Как подброшенный пятак.
Эла прочла ядовитую статейку и коварно хихикнула. Я моментально усек, что хихиканье это не в мою пользу.
- Ты призадумайся. Ведь он тебе плохого не желает,- совершенно серьезно произнесла она.- И потом, знаешь, очень уж ты могучий псевдоним себе придумал: Гло-баль-ный…
- От Электрокардиограммы слышу!- отпарировал я.
- Не я же себе такое имя выбрала,- тихо и грустно молвила Эла.- И дразнить меня так - это просто подлость.
- А с критиками, которые травят поэта, дружить - это не подлость?!
- Ни с какими критиками я не дружу… Вот что, захлопнем этот разговор. Оставайся у нас обедать. Щи сегодня - глобального качества. Из щавеля!
- Не надо мне твоих щей! - Хлопнув калиткой, я вышел из палисадника и побрел куда глаза глядят.
Устав сидеть на шатком троне, Разбив торжественный бокал, Король в пластмассовой короне, Кряхтя, садится в самосвал.
На душе у меня было муторно. Я долго бродил по лесу. Когда вернулся в дом Бываевых, там уже отужинали. Но добрая тебя Лира разогрела макароны, усадила меня за стол.
- Оголодал ты, Павлик, осунулся,- сказала она.- С первого дня пропадать где-то начал. Вроде нашей кошки Фроськи погуливаешь где-то… Смотри, до алиментов не добегайся, а то нам перед твоей маманей отвечать придется.
- Не бойтесь, тетя Лира, до алиментов дело не дошло,- невесело ответил я.И пропадать из дому больше не буду.
Говорят, что грядущие события бросают перед собой тень; говорят, что накануне важных, поворотных в их судьбе дней люди часто видят сны, по которым можно расшифровать будущее. Но я в ту ночь спал без сновидений и проснулся без предчувствий.
Хоть накануне я и устал изрядно, но в ту знаменательную субботу в июле 1965 года пробудился рано.
Во времянке стояла сыроватая прохлада, в маленькое окошко лился ровный неслепящий свет. Я поднял голову с подушки и подумал, что день будет ясный, безоблачный и что вообще мир этот устроен очень даже хорошо. Потом вдруг вспомнил вчерашнюю ссору с Элой и обиду, которую мне Эла причинила. Но день от этого не померк, радость пробуждения была сильнее. Я бодро вскочил с раскладушки.
Умываясь у жестяного рукомойника, я размышлял: идти или не идти к старым воротам? В моих ушах звучали Элины слова: "Давай встретимся завтра у наших ворот". Но ведь это сказала она до размолвки. Вдруг я приду - а ее нет?
В этот момент послышались удары "гонга". Валик лупил деревянной поварешкой по старой медной кастрюле, подвешенной им у крыльца, возвещая час завтрака. Такую моду он ввел еще в прошлом году - "как на фешенебельных западноевропейских курортах". Вслед за этими дурацкими звуками раздался захлебывающийся лай Хлюпика: песик этой музыки терпеть не мог.
Отлично помню: на завтрак в то утро тетя Лира приготовила яичницу. Когда она всем положила по порции, на сковородке остался еще один кусок. Она его демонстративно мне добавила.
- Павлик гуляет много,- ехидно пояснила она.- Ему усиленное питание требуется, чтоб перед подружкой не осрамиться.
Валик заржал в тарелку, а дядя Филя перевел разговор на свое, заветное:
- Мне, Лариса, тоже доппаек нужен. В жидком виде. По случаю саперных работ. Копать-то много придется.
- Ну, ребята тебе помогут.
- Мне помощи не надо, мне надо, чтобы благодарность была!
- Ладно, выкопаешь - тогда посмотрим. А пока не выкопаешь не смей к холодильнику подходить. Ишь, чего удумал - с утра ему водку подавай!
Безалкогольные напитки На стол поставила жена, И муж, при виде этой пытки, Вскричал: "Изыди, Сатана!"
Из дальнейшего их разговора я усек: в последнем номере любимого журнала, в отделе "Советы сельчанам", супруги Бываевы вычитали, что помойная яма, если она расположена близко от жилья, может стать источником инфекции. У них она находилась рядом с домом,- и вот они задумали выкопать новую, где-нибудь подальше. Но еще не решили, где именно. Сперва хотели копать за огородом, но потом передумали: там совсем близко участок соседки, та обидится, озлится, да и сыровато там; в журнале же рекомендовали выбрать место для этого по возможности сухое.
- А я знаю, где рыть надо! - встрял Валик.- Около двух берез. Там и от дома недалеко, и место сухое. Там Пауль в прошлом году рябинку посадил, а она засохла. Значит, уж самое сухое место.
- А и вправду место подходящее,- согласился дядя Филя.- Молодец, Валик! Всегда б твоя голова так работала - цены б тебе не было!
- Валик наш еще покажет себя! - горделиво изрекла тетя Лира.- Он еще в инженеры выйдет!
- В режиссеры,- поправил ее племянник.
Я отправился во времянку, сел на раскладушку и стал читать книгу по поэтике Томашевского. Затем от теории стихосложения мысли мои перешли к практике. Отложив книгу, я начал громко, с чувством декламировать свои стихи, те самые, которые не понравились критику. Нет, совсем не плохие стихи, решил я. Напрасно Эла примкнула к этому критикану! И не пойду я сегодня на Господскую горку!
Приняв это постановление, я взглянул на часы. Было десять минут одиннадцатого.
Тот, кто твердое принял решенье, Не подвластен любовной тоске, И, простив себе все прегрешенья, Он шагает вперед налегке!
Покинув времянку, я направился к дому Бываевых. Тетя Лира и Валик сидели на ступеньках крыльца. Тетя Лира была погружена в чтение "Медицины для всех". Валик держал в одной руке заграничный киножурнал; в другой руке его блестели большие портняжные ножницы. Он вырезал снимки кинокрасоток, чтобы потом наклеить их в свой альбом. Чем меньше одежды было на актрисе, тем больше у нее было шансов быть наклеенной. Здесь же на крылечке возлежал Хлюпик; он сонно и самодовольно жмурился.
- Валик, айда купаться! - пригласил я.
- Неохота,- ответил он.- Я весь в искусстве!
Тут тетя Лира на миг оторвалась от чтения и сказала:
- Павлик, хоть ты бы Филимону Федоровичу помог яму-то копать. А то ежели он один всю работу провернет, так потом за это целые пол-литра требовать станет.
- Слушаюсь! - ответил я и потопал к двум березам.
Дядя Филя уже успел кое-что сделать. Квадрат земли примерно два на два метра резко выделялся среди травы. Снятый дерн штабельком лежал в стороне; там же валялся хилый стволик непривившейся рябинки.
