Вполне вероятно, что многое происходящее в "реальной, общественной жизни", мною - настоящей жизнью никак не считается, проблемы политические ли, религиозные ли, национальные ли и т.п. - волнуют и тревожат меня постольку, поскольку они (по моему мнению) имеют отношение к производимым мною опытам. Что это за опыты? Опять же, объяснить не смогу - с таким же успехом можно бы было порассуждать, скажем, о серьезности и нужности астрологии или кабалистики. Что касается, то в серьезности и нужности приведенных выше систем ценностей я никогда не сомневался, более того мысли о, так называемых, "реалиях нашей жизни" порождали в моем сознания сомнения о "серьезности и нужности" тех или иных "реалий нашей жизни".
Учитывая же все вышеизложенное (буду честен), отмечу: является ли предлагаемый к прочтению текст (а вернее сказать, парадигма текстов) произведением именно литературным - я не знаю. То есть, конечно, у меня уже выработались некие личные представление о текстах в целом и о литературных текстах в частности. Годные для изложения теперь, в этой специально созданной для подобных "экзерсисов" главе.
(Но истинные знаки - даны нам; при некотором усердии можно найти и ключи к ним. Здесь ещё раз повторю: умному достаточно.)
Итак. "Литература" подразумевает определенную работу над сложившейся на данный момент замкнутой знаковой системой. Поясню. Явление "данного момента" - указывает на существовании "литературы" в конкретном пространственно-временном континууме, смысл того или иного произведения постоянно меняется в зависимости от этого "данного момента", - меняется не просто "смысл" произведения, меняется форма, которая в равной степени зависит как от автора, так и от читателя.
Любая безликая система знаков (ряд столбов, бессвязный "бред сумасшедшего" или математическое уравнение) моментально приобретает функции искусства, лишь только знаки этой системы (все, либо какая-то часть знаков) попадают в разряд "знаков-символов". Сколько сотен лет человечество наблюдало изображения квадратов, но только фантазия художника оказалась способна ввести изображение простого квадрата в категорию искусства. То есть, фигура (система знаков, не-"литеpатуpный" текст) превратилась в символ (парадигму символов, текст "литературный!"). Казалось, что может быть банальнее таких явлений в жизни человека как: любовь, болезни, смерть, - однако художники не перестают расцвечивать эти явления, превращая "реальность" в "искусство". Кавычки не случайны - любой предмет, любой знак в зависимости от индивидуальной точки зрения вполне может оказаться "произведением искусства".
Поэзия сродни математике. Проза - комментариям к математическим действиям. Если под таким углом зрения взглянуть на человеческую жизнь, то литература по отношению к ней займет то же место, которое занимает поэзия по отношению к прозе.
Что же касается непосредственно предлагаемых текстов, то они, находясь в неком промежуточном состоянии между текстом-жизнью и текстом-литературой (прозой ли, поэзией ли - не все ли равно?), являются, может, той оптимальной формой искусства, которая, хотя и предусматривает некоторую "работу", но "работу" не "по искусству", а "по жизни". Проще говоря, искренность - едва ли не самый удобный и доступный литературный прием для "Р.Шебалина образца 1995-98 годов".
Однако, повторюсь: являются ли данные тексты произведением литературным, - я не знаю. Такое сомнение проистекает из желания подходить к произведениям искусства с "объективными", усредненными критериями.
Но и ведь "делать" тексты нельзя. Знаки нашей физиологии просятся в область математических величин. Как слова могут иметь смысл, когда его не имеют цифры и линии? Другое дело, если мы согласимся с тем, что каждый безмолвный нам знак - вещественен и одухотворен. Тогда: все, любая крошка, любая пылинка или закорючечка будет иметь свой (несомненно очень высокий и даже где-то "проблематичный") смысл! Что, в принципе, равносильно утверждению о бессмысленности любой системы (знаков, вещей, чувств, личностей, событий и т.п.).
А кто возьмет на себя право: утверждать, что некое "а" важнее некого "б"? Я приведу тысячу примеров, я докажу, что: та потрепанная фотография, которую я всегда ношу с собой мне дороже... дороже... Пусть скажут они: отдавай фотографию или мы возобновим афганские и чеченские компании. О'кей, - скажу я, валяйте! Или (что - по сути - тоже самое) отдам им фотографию, та, что на ней, оценила бы эту мою шутку. Тут дело даже не принципа, не вкуса, а минутного настроения, блажи.
Одинаковое же отношение к различным знаковым системам учит нас достойно и красиво проявлять свои капризы и прихоти, не мешая при этом проявлениям прочих капризов и прихотей. Текст складывается из по-определению не могущих противоречить друг другу знаков. Конечно, если кто-то станет утверждать, что некоторые знаки группы "а" представляют большую важность нежели знаки группы "б", то этот кто-то (хам и нахал) рискует свой репутацией и жизнью. Пренебрежение к этическим и эстетическим принципам организации того или иного текста ведет, как правило, к очень дурным последствиям для "выдающегося".
Логично бы было - посвятить некоторые главы "Дневниковых записок..." чеховскому Беликову или (кроме шуток!) Кощею Бессмеpтному, да боюсь - меня несколько неправильно поймут. Или - поймут. Понимание же вообще, как мне кажется, противопоказано читателям, слушателям и т.п. (жителям, если мы понимаем под "текстом" и жизненный пусть человеческий также). Понимая, выделяя явление понимания из общего действа восприятия произведения искусства, человек лишается способности наслаждаться бессмысленной красотой; только не-понимая, но бесстрастно созерцая, он сможет позволить себе одновременное и этическое, и эстетическое наслаждение от одного объекта в один момент времени, тогда и только тогда - проявится высокий смысл искусства: смысл, одинаково заложенный и в математической формуле, и в "хорошо темперированном клавире", и в иконе, и в сонете.
Объяснить, как я уже говорил, можно все. Любые поступки, любые ситуации, если правильно разобраться и их природе, - строго детерминированы, хотя бы потому, что человек не способен совершить ничего сверх своей воли. Но за чувствами любви наблюдать интереснее... И если мы будем считать любовь происходящим во времени и пространстве строго детерминированным процессом, то, я думаю, этот процесс будем нам несколько более интересен для наблюдения, чем скажем, процесс пищеварения или отстрела инакомыслящих, хотя и - не менее логичен. Но люди редко задумываются над логикой собственных чувств: они-де "сакральны", "астральны" да ещё и "святы"! Однако, и "святость" любого понятия (или субъекта) - исследуется, так как она является прямым следствием некоторых человеческих рефлексов и комплексов. Так и любовь...
- Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветка на цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой и генерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват - он или я?
- Вы, ваше величество, - ни минуты не колеблясь, ответил маленький принц.
А. де Сент-Экзюпери "Меленький принц".
Я несколько потеpял нить pассуждений о "данной паpадигме текстов". Что ж, "ridentem dicere verum"!
Жизнь как книга, книга как жизнь, - но так ли это забавно и ново? Да ведь нет же... Ведь многие жили и писали именно так. Оставаясь в сущности "авторами" (но, нет, скорее - соучастниками) одного сюжета, они проборматывали его всю жизнь, споря с собою, обманываясь и возвращаясь снова... Все романы Андрея Белого - то так, то сяк видоизменяющаяся история взаимоотношений отца и сына, кое-где запутанная безысходными любовными интригами. Или Майкл Муркок с его "мега-эпосом", где несчастный Бессмертный воин вечно тщетно пытается обрести любовь и покой: инкарнации сменяются инкарнациями, а боль - остается. Да мало ли! Вот Юрий Наумов уже второй десяток лет поет бесконечный блюз о "возвращении домой", к маме, а Майк Олдфилд по шестому разу переигрывает свой первый альбом "Tubular Bells"...
