Хлебнем прощального вина!
Глупцов разнузданная свора
Швыряет камни в седока.
Бежим, не затевая спора,
Победа будет не легка!
Какой удар несет грядущий день поэту,
Какая смерть мне суждена?
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
По временам к могильной сени
Нас приближает день тоски.
Но слабый луч - и скрылись тени,
И страхи смерти далеки.
Ты увидал цветок, услышал канцонетту,
Скользнула мышка, чуть видна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
Я стар. На новом перевале
Меня подстава ждет в пути.
Ямщик все тот же, но едва ли
Коней он может соблюсти.
Для вас, друзья мои, уже спускаясь в Лету,
Сдержать хочу я скакуна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина!
И пусть мой юбилей поможет
Крепленью наших старых уз.
Ведь шпора времени не может
Сердечный разорвать союз.
О Радость, приводи друзей к анахорету
Еще хоть двадцать лет сполна.
Останови, ямщик, останови карету!
Хлебнем прощального вина.
Перевод В. Левика
ЗЕМНОЙ ШАР
Шар наш земной - да что же он такое?
То - просто старый мчащийся вагон.
Хоть астрономы говорят: "Пустое!"
Но с рельс сойдет когда-нибудь и он.
Вверху, покорны силе притяженья,
Вращаются такие же шары...
Хочу я знать, небесные миры,
Кто вас привел в движенье?
О странном детстве, прожитом планетой,
Писал Бюффон и говорил Кювье.
Огонь и грязь... И вот из смеси этой
Жизнь началась когда-то на земле.
Зародыш тот волной питало море,
И слизняки лениво поползли.
А человек - недавний гость земли,
Хоть мир погибнет вскоре.
"О прошлое! Ведь мы - над бездны краем!
Воскликнул я. - Скажи мне, как давно
Вертится мир, в котором мы страдаем?"
Но в прошлом все загадочно, темно.
Так много догм... Разноречивы мненья.
Где правда, ложь - не отыскать вовек.
Оставили индус, и перс, и грек
В наследство нам сомненье.
Мне разъедает душу яд сомнений,
Грядущее пытать решился я.
Навстречу мне попался новый гений...
"Учитель, как, погибнет ли земля?"
"Нет, никогда! Жить суждено ей вечно,
Как Троице!" - ответ его гласит.
И песню вновь с друзьями голосит
Мессия тот беспечный.
Грядущее туманно и безгласно,
А прошлое уже покрыла тень.
Сужден иль нет земле прыжок опасный
Скажи хоть ты, о настоящий день!
Но он молчит, тщедушный и несмелый,
Торопится он, Будущим гоним.
Дни прочие уходят вслед за ним,
Ворча; "Нам что за дело?"
Конец придет - ведь было же начало!
Мир родился - мир должен умереть.
Когда? Судьба об этом умолчала.
Сегодня ль? Или век ему стареть?
Покуда мы о сроках спорим чинно,
Когда земле погибнуть надлежит,
Она в углу вселенной все висит,
Висит, как паутина...
Перевод Вал. Дмитриева
ВОЛШЕБНАЯ ЛЮТНЯ
Во дни чудесных дел и слухов
Доисторических времен
Простой бедняк от добрых духов
Был чудной лютней одарен.
Ее пленительные звуки
Дарили радость и покой
И вмиг снимали как рукой
Любви и ненависти муки.
Разнесся слух об этом чуде
И к бедняку под мирный кров
Большие, маленькие люди
Бегут толпой со всех концов.
"Идем ко мне!" - кричит богатый;
"Идем ко мне!" - зовет бедняк.
"Внеси спокойствие в палаты!"
"Внеси забвенье на чердак!"
Внимая просьбам дедов, внуков,
Добряк на каждый зов идет.
Он знатным милостыню звуков
На лютне щедро раздает.
Где он появится в народе
Веселье разольется там,
Веселье бодрость даст рабам,
А бодрость - мысли о свободе.
Красавицу покинул милый
Зовет красавица его;
Зовет его подагрик хилый
К одру страданья своего.
И возвращают вновь напевы
Веселой лютни бедняка
Надежду счастия для девы,
Надежду жить для старика.
Идет он, братьев утешая;
Напевы дивные звучат...
И, встречу с ним благословляя,
"Как счастлив он! - все говорят.
За ним гремят благословенья.
Он вечно слышит стройный хор
Счастливых братьев и сестер,
Нет в мире выше наслажденья!"
А он?.. Среди ночей бессонных,
Сильней и глубже с каждым днем,
Все муки братьев, им спасенных,
Он в сердце чувствует своем.
Напрасно призраки он гонит:
Он видит слезы, видит кровь...
И слышит он, как в сердце стонет
Неоскудевшая любовь.
За лютню с трепетной заботой
Берется он... молчит она...
Порвались струны... смертной нотой
Звучит последняя струна.
Свершил он подвиг свой тяжелый,
И над могилой, где он спит,
Сияет надпись: "Здесь зарыт
Из смертных самый развеселый".
Перевод В. Курочкина
У КАЖДОГО СВОЙ ВКУС
Отдал бы я, чтоб иметь двадцать лет,
Золото Ротшильда, славу Вольтера!
Судит иначе расчетливый свет:
Даже поэтам чужда моя мера.
Люди хотят наживать, наживать...
Мог бы я сам указать для примера
Многих, готовых за деньги отдать
Юности благо и славу Вольтера!
Перевод И. и А. Тхоржевских
НЕТ БОЛЬШЕ ПТИЦ
Я возделал скромное владенье?
Уголок зеленый был тенист.
Мне стихи в моем уединенье
Диктовал веселый птичий свист...
Стал я стар. Тут все мертво и глухо,
Прежней шумной жизни - ни следа.
Отклика напрасно жаждет ухо;
Птицы улетели навсегда!
Спросите, что это за владенья?
Я отвечу: это - песнь моя.
Но напрасно стал бы целый день я
Вдохновенья тут искать, друзья!
Серебрится на ограде иней,
Старости дохнули холода.
Нет певцов пернатых и в помине:
Птицы разлетелись навсегда!
Лето ль снова всколосится пышно,
Осень свой багрец ли разольет
Только птиц уже не будет слышно.
Кто ж дары природы воспоет?
Нет! Цветы, весною оживая,
Нам не скрасят старости года,
Раз - любовь чужую воспевая
Птицы разлетелись навсегда.
Не звучать тут больше хорам птичьим:
Их моя зима спугнула. Ах!
Я уже страдать косноязычьем
Стал за чашей дружеской - в стихах.
Но тебе и старость - не помеха:
Пой, Антье, и дружбу, как тогда,
Прославляй, чтоб не твердило эхо;
"Птицы разлетелись навсегда!"
