Вынужденное согласие поставить подпись под малореальным документом обязывало Жукова действовать вопреки своему пониманию сложившейся обстановки и заставлять это делать других. Но, по всей видимости, у него теплилась надежда на волевое решение возникших проблем.
Наибольшей же проблемой в организации контрудар являлось быстрое сосредоточение мехкорпусов в намеченных районах. Сделать это было очень трудно из-за жестких сроков намечаемого наступления, поэтому соединениям пришлось вступать в сражение по частям и с большим потерями в пути следования. Так, за время марша 8-го мехкорпуса из-под Львова к Бродам из 858 танков намеченного района достигло около половины машин. Остальные отстали из-за поломок и других причин. И все же танковый кулак получался увесистым.
Встречное танковое сражение охватило районы Луцка, Дубно, Броды. Сначала в бой вступили 22-й, 4-й и 15-й корпуса. Своего пика битва достигла с выдвижением 9-го, 19-го и 8-го мехкорпусов. Бронетанковые войска наносили удар по сходящимся направлениям с целью окружения 1 -и танковой группы. С северо-востока, из районов Луцк и Ровно, наступали 9-й и 19-й корпуса, с юга 8-й и 15-й. Основную силу представляли два "южных" корпуса, насчитывавших до войны 1700 танков, включая 300 Т-34 и KB (170 в 8-м корпусе и 131 в 15-м). Но командование фронта заставило части корпусов пройти форсированным маршем несколько сот километров, после чего в районы наступления вышло чуть более половины танков. Остальные отстали из-за поломок или попросту оказались уничтоженными авиацией.
Несмотря на это, северной группе удалось вклиниться в оборону немецких войск километров на 25, южной - местами на 30-35. Были моменты (27 июня), когда казалось, что состоится окружение хотя бы части германских сил. Соединения 8-го механизированного корпуса ворвались в Дубно, где располагалась тыловая база 11 -и танковой немецкой дивизии. Но 28 июня 35-я дивизия этого корпуса сама была окружена у Дубно. Израсходовав боеприпасы и горючее, танкисты взорвали машины и пошли на прорыв. Не лучше обстояло дело и с другими дивизиями. 29 июня наступление фактически захлебнулось по всему фронту, и остатки мехкорпусов либо отступали с боями, либо выводились в тыл.
Каковы итоги грандиозного танкового сражения у Броды - Дубно, в котором приняли участие с обеих сторон в общей сложности не менее двух с половиной тысяч танков? В советской исторической литературе отстаивался тезис, что оно оказалось чрезвычайно полезным для фронта. "Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара", - писал Г.К. Жуков. Сам Георгий Константинович считал контрудар целесообразным: "Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву" (с. 259){6}. Более того, танковая труппа Клейста "была задержана в районе Броды Дубно и обессилена" (с. 256){6}.
Увы, оценка Г.К. Жукова не подтверждается фактами. Продвижение германских войск на Украине не прекращалось ни на один день. С 22 по 25 июня 1-я танковая группа преодолела почти 80 км. С 26 по 29 июня на этом же участке, где сражались мехкорпуса, танки Клейста продвинулись еще на 120 км! 30 июня, на следующий день после окончания наступательной операции под Бродами - Дубно Ровно, командование Юго-Западного фронта с согласия Ставки отдало приказ об отходе основных сил на линию старой государственной границы.
Последуем завету Г.К. Жукова "детально разобрать оперативную целесообразность" контрудара.
Обе стороны в развернувшемся сражении преследовали решительные цели разгромить ударные силы противника и захватить инициативу. Какая из сторон достигла своих целей? Обратимся к свидетельству участников тех событий и вернемся к вопросу о "детальном обсуждении" контрудара на Военном Совете фронта.
Начальник оперативного отдела штаба фронта полковник И.Х. Баграмян, получив директиву No 3, немедленно отправился к начальнику штаба генералу М.А. Пуркаеву. с докладом. "Он с явным недоверием взглянул на меня, - вспоминает И.Х. Баграмян, - выхватил бланк и перечитал текст несколько раз. Быстро обмениваемся мнениями. Они у нас сходятся: к наступлению мы не готовы... Идем к командующему фронтом.
- Что будем делать, Михаил Петрович? - начал Пуркаев еще с порога. - Нам бы, слава Богу, остановить противника на границе и растрепать его в оборонительных боях, а от нас требуют уже послезавтра захватить Люблин!
Генерал Кирпонос... протянул руку за документом, внимательно прочитал его, поднял трубку телефонного аппарата:
- Николай Николаевич, зайди, пожалуйста, ко мне.
Член Военного Совета был, как всегда, бодр и энергичен. Командующий протянул ему директиву. Быстро пробежав ее глазами, Вашугин откинулся на спинку кресла и оглядел присутствовавших.
- Ну и что же, товарищи, приказ получен - нужно выполнять.
- Так-то оно так, Николай Николаевич, - проговорил Пуркаев, - но мы сейчас не готовы к этому. Нам пока приходится думать об обороне, а не о наступлении.
Вашугин даже привстал..." (с. 113){7}. Корпусной комиссар Н.Н. Вашугин к оперативной обстановке подходил точно так же, как и в Москве, - эмоционально, без учета реального положения. "Вот уже два дня воюем, а пока ни разу по-настоящему не ударили по фашистам, - говорил он. - Нужно бить! И не давать опомниться" (с. 114){9}. Кирпоносу не хватало мужества возразить, хотя он был согласен с доводами своего начштаба, который прямо предупреждал, что подойти одновременно к месту начавшихся боевых действий мехкорпуса не смогут, а потому будут ввязываться в сражение по частям. Пуркаев предложил просить Ставку об изменении боевой задачи фронту с учетом реальной обстановки. Но контрудар состоялся в том виде, в каком требовали сверху. Вечером 26 июня, подводя малоутешительные итоги наступления мехкорпусов, Пуркаев вновь предложил перейти к обороне и с помощью подходящих из глубины трех стрелковых корпусов закрепиться на удобных для обороны рубежах. Мехкорпуса же отвести и подготовиться к новому удару. К этому времени ясно выявилось, что смелые, но плохо подготовленные атаки задерживают противника лишь на отдельных участках, ценой катастрофических потерь в технике. Кирпонос вынужден был принять предложение Пуркаева. В войска был послан соответствующий приказ, но в тот же день из Москвы его отменили. Ставка запретила отход и потребовала продолжать наступление: "Ни дня не давать покоя агрессору. Все" (с. 141){7}.
А утром 27 июня пришла весть, что 11-я немецкая танковая дивизия захватила Дубно и двигается дальше. Назревал прорыв, но резервов уже не оставалось. 29 июня, захватив Острог, моторизованные части противника устремились к Шепетовке - крупному железнодорожному узлу и тыловой базе фронта. Положение спасли части 16-й армии генерала Лукина, уже грузившиеся в эшелоны для отправки на Западный фронт. Они приняли на себя удар и сдерживали немцев до подхода войск Юго-Западного фронта. Механизированные корпуса, потеряв большую часть техники, начали отходить. Преследуя остатки 9-го и 19-го мехкорпусов, немцы прорвались к окраинам Ровно. Пришло известие об агонии 3-го мехкорпуса, частью окруженного у Дубно, а частью отступающего под вражескими ударами. Н.Н. Вашугин, мучимый совестью, застрелился. "Все складывалось не в нашу пользу, констатировал И.Х. Баграмян. - Увлекшись организацией контрудара, мы втянули в него все наши силы, а линия старых укрепленных районов по-прежнему оставалась без войск" (с. 149){7}. Угроза прорыва к Киеву была осознана и Ставкой. 19-й армии И.С. Конева в течение 29-30 июня было поручено организовать оборону Киева в радиусе 50-70 км от города. Так закончилось встречное танковое сражение под Дубно - Бродами, вплоть до Курской битвы 1943 г. - самое большое в истории Второй мировой войны и, как ни странно, малоизвестное.
Итак, каковы реальные итоги контрнаступления пяти мехкорпусов под Бродами - Дубно - Ровно? К 30 июня противник достиг двух важнейших результатов, которые определили характер дальнейшей борьбы, - уничтожил основные бронетанковые силы Юго-Западного фронта и одновременно подготовил свой прорыв к Киеву. Потери фронта на 30 июня составили 2648 танков, т.е. 60% от танкопарка Юго-Западного фронта на 22 июня (4201 танк). Главная тяжесть борьбы теперь ложилась на стрелковые части. Это означало переход к пассивной обороне, чего так не хотело Верховное Командование. Пограничное танковое сражение стало поворотным в судьбе Юго-Западного фронта, а финальным аккордом стала его гибель.
