узнает, что у нее оспа. Он не выходит из ее комнаты, подхватывает заразу- п умирает, оставив ell изрядное состояние с правом вторично выйти замуж.
Бывает излишняя скромность, которая объясняется наивностью и подчас вредит даже людям недюжинным, препятствуя им выбиться из безвестности. По этому поводу мне вспоминается фраза, брошенная во время элвтрака в обществе придворных человеком признанного таланта: оАх, господа, как мне жаль, что я так долго не понимал, насколько больше я стою, чем вы!п.
Завоеватель всегда будет слыть первым среди людей, равно как и лев-почитаться царем зверей.
Возвратясь из путешествия по Сицилии, М* стал однажды опроцергать ошибочное мнение о том, что чем дальше едешь в глубь страны, тел! больше встречаешь норов. Дабы подкрепить свое утверждение, М* добавил, что, где бы он ни бывал, всюду говорили: оВ наших краях раз-' брйн*ков не водитсяп. Тогда г-н Б'*, мизантроп и насмешник, вставил: о.Вот Ж: в Париже вам этого не скажут!п.
Все знают, что в Париже есть воры, которые отлично известны по'линии и даже, можно сказать, открыто признаны ею. Эти воры оказывают ей всяческие услуги, а порой выдают ей своих же товарищей. Как-то раз начальник полиции велел призвать нескольких мошенников и объявил им:
- Такого-то числа в таком-то квартале совершена такая-то кража.
- В котором часу?
- В два часа пополудни.
- Сударь, это не наша работа, и мы не в ответе. Тут, должно быть, орудовали молодцы с ярмарки.
Вот отличная турецкая пословица: оБлагословляю тебя, беда, если ты пришла однап.
Итальянцы говорят: *otto umbilico lie religione, не veritaп."
" оНужда закона не знаетп, буквально оПод пупом нет ни религии, ни правдып (итал ).
Силясь оправдать божественный промысел, блаженный Августин утверждает, будто провидение не наказует грешника смертью для того, чтобы он сделался праведником или чтобы, глядя на его дела, праведник стал еще праведнее.
Люди так развращены, что не только надежду, но даже простое желание исправить их, сделать разумными и добрыми, следует считать нелепостью, пустыми мечтами, которые можно простить лишь простодушным зеленым юнцам.
оЯ потерял вкус к людскому обществуп,-сказал г-н де Л*. оВовсе вы не потеряли вкусп,-возразил ему г-н де Н*. Он сказал так не из желания поспорить, а из мизантропии: на его взгляд, у де Л* талько теперь и стал хороший вкус.
М* старик, давно утративший всякие иллюзии, говаривал мне: оОстаток моей жизни кажется мне наполовину выжатым лимоном. Я продолжаю выжимать его, а зачем - и сам не знаю: из него вытекает такой сок, что, право, не стоит старатьсяп.
Говорят, французский язык стремится к ясности. оЭто верно, - заметил М*. - Мы всегда особенно стремимся к тому, в чем больше всего нуждаемся. Стоит обойтись с этим языком не слишком ловко, как он rieмедленно становится темнымп.
Человек, наделенный воображением, поэт, обязательно должен верить в бога.
Ab Jove principium Musae,
или, что то же самое: АЬ Jove Musarum primordia.
оСтихи-как оливки,-говаривал М* - Всегда дай им вылежатьсяп.
оМуза - Юпитера чадоп (лат.).
Люди глупые, невежественные и бесчестные черпают в книгах новые и разумные мысли, возвышенные я благородные чувства, подобно тому как богачка едет в лавку суконщика и за звонкую монету покупает там себе наряды.
М* говорил, что ученые - это мостильщики храма Славы. М* - истый педант, помешанный на греках: по любому поводу он вспоминает древних. Заговорите с ним об аббате Терре, и он тут же расскажет об Аристиде. генеральном контролере финансов у афинян.
Одному литератору предложили коллекцию номеров оМеркюрп по три су за том. оПодожду, пока подешевеетп,-ответил он.
ХАРАКТЕ Р Ы
AHEКДOTbl
Наш век породил восемь великих комедианток-четырех актрис четырех светских дам. Первые четыре-это м-ль Данжевиль,' м-ль Дюмениль, м-ль Клером и г-жа Сент-Юберти вторые - г-жи де Монтессон, де Жанлис, Неккер и д'Анживилье.
М* говаривал мне: оИсточник всякого наслаждения я по необходимости ищу в самом себе, то есть исключительно в деятельности coбственного рассудка. Природа вложила в человеческий мозг небольшо шарик, именуемый мозжечком и как бы играющий роль зеркала: с его помощью человек по мере сил то в увеличенном, то в уменьшенном виде то в целом, то в частностях воспроизводит для себя предметы внешнего мира и даже порождения собственной мысли. Это волшебный фонарь который показывает человеку-своему владельцу-сцены, где тот выступаст как актер и зритель одновременно. Здесь - весь человек, здесь его царство; все остальное ему чуждоп.
оСегодня, пятнадцатого марта тысяча семьсот восемьдесят второго года.-заметил г-н де*,-я совершил доброе дело довольно редкое свойства: утешил человека порядочного, преисполненного добродетелей обладающего ста тысячами ливров ренты, знатным именем, отменным здоровьем, острым умом и т. д. А я беден, живу в безвестности к тому же боленп.
Известно, с какой фанатической речью против возвращения протестам тов обратился к королю епископ Дольский. Он говорил от имени всего духовенства. Когда же епископ Сен-Польский спросил его, почему он высказался от имени своих собратий, не посоветовавшись предварительно
с ними, тот ответил: оЯ посоветовался со своим распятиемп. - оВ таком деле, - отпарировал епископ Сен-Польский, - вам следовало дословно повторить то, что вы от него услышалип.
Факт, засвидетельствованный очевидцами: Мадам, дочь короля, играя с одной из своих нянек, случайно взглянула на ее руку и машинально сосчитала пальцы. оКак! - удивленно вскричала девочка. - У вас тоже пять пальцев?п. И, чтобы проверить себя, пересчитала их еще раз.
Однажды маршал Ришелье посоветовал Людовику XV взять в любовницы не помню уж какую знатную даму. Король отказался, заявив: оСлишком дорого придется заплатить, чтобы потом отделаться от нееп
В 1738 г. г-н де Трессан сочинил сатирические куплеты на герцога де Нивернуа. В 1780 г., добиваясь избрания в Академию, он явился к нему с визитом. Герцог принял гостя чрезвычайно любезно, поговорил об успехе его последних сочинений и распрощался с ним, всячески его обнадежив. Однако, когда г-н де Трессан уже садился в экипаж, хозяин сказал: оПрощайте, граф. Поздравляю вас с потерей памятип.
Однажды маршал де Бирон опасно занемог; решив исповедаться, он сказал в присутствии друзей: оМой долг перед богом, мой долг перед королем, мой долг перед государством...п.-оЗамолчим-прервал его кто-то из друзей,-или умрешь несостоятельным должникомп.
Дюкло имел привычку без конца употреблять на заседаниях Академии слова од. . .п и онас. . .п. Аббат де Ренель, которого за длинное лицо прозвали оНеядовитым змеемп, заметил: оВы, кажется, забыли. сударь, что Академия дозволяет употреблять лишь те выражения, что включены в ее словарьп.
Г-н де Л*, беседуя со своим другом де Б*, человеком весьма достойным, но ославленным молвой, стал пересказывать ему слухи и сплетня.
которые ходили на его счет. Г-н де Б* холодно ответил: оКому и судить человека моего закала, как не светской черни, этой безмозглой шлюхе!п.
М* говаривал мне: оЯ изучил женщин всех наций. Итальянка верит, что ее по-настоящему любят, если ради нее поклонник готов на преступление; англичанка-если он готов на безрассудство; француженкаесли готов на глупостьп.
Дюкло сказал о каком-то подлеце, сумевшем сделать карьеру: оЕму плюнут в лицо, разотрут плевок ногой, и он еще благодарить будетп.
Как-то Даламбер, уже стяжавший тогда широкую известность, был у г-жи дю Деффан вместе с президентом Эно и г-ном де Пои де Войдем. Приходит врач по имени Фурнье и еще с порога обращается к хозяйке: оСударыня, имею честь засвидетельствовать вам свое нижайшее почтениеп; после этого он поворачивается к президенту: оИмею честь приветствовать вас, сударьп; затем здоровается с г-ном де Пои де Вейлем: оСударь, ваш покорный слугап - и, наконец, бросает Даламберу: оДобрый день, сударьп.
